Дими кивнул. Хивел вновь глянул на улицу впереди. Грегор не делал ровным счетом ничего. Когда дракон и его свита освободили улицу, всадники въехали в дымный, пахнущий гарью воздух.

Впереди в полузамерзшую Темзу вдавались дощатые, сильно заиндевелые доки. По указанию Хивела путники повернули. Довольно скоро он сделал знак остановиться. Перед ними был каменный фасад выходящего на реку дома, трех– или четырехэтажного, по меньшей мере в сто футов длиной и сбашнями по углам. Камень был не декоративный, окна – узкие, а дверь – тяжелая, окованная железом.

–Впечатляюще,– сказал Димитрий, глядя на башни.

–Очень воинственно,– глухо ответила Цинтия.

–Это называется Бейнардский замок.– Хивел медленно и чуть неуклюже спешился.– Выстроен для обороны, что еще не так давно было необходимостью.– Он громко постучал в окованную дверь.– И мы приехали с известием, что времена эти возвращаются.

Дверь открыл человек в багровой шапочке и мантии того же цвета, расшитой по вороту белыми розами. Лицо у него было длинное, борода – седая, на шее висел на цепи золотой ключ.

–Сожалею, сэр,– проговорил он,– герцогиня не… Магистр Хивел?!

–Примет ли герцогиня меня и моих друзей, Хью?– спросил Хивел.– Мы приехали издалека.

Дворецкий широко распахнул дверь.

–Заходите, магистр, прошу, вместе со всеми вашими спутниками. Я велю ирландским ребятам позаботиться о ваших лошадях и сообщу госпоже о вашем приезде. Знаю, она будет рада.

Когда они вошли в полутемный сводчатый коридор, Хью сказал:

–Тут так долго было тихо… а теперь приехали вы, и молодого герцога Ричарда ждут сСевера не сегодня завтра. Кухарка будет довольна, ей давно не случалось готовить пир.

–Хью,– почти небрежно спросил Хивел,– что слышно о герцоге Кларенсе?

Не сбавляя шага, дворецкий спокойно осведомился:

–Что вам известно, магистр?

Хивел улыбнулся:

–Годы не притупили вашей проницательности, Хью Уэзерби. Мы знаем, что между Эдуардом иДжорджем все нехорошо, очень нехорошо, и легко угадать, что Ричард не просто так решил сюда заглянуть.

Уэзерби сказал:

–Герцог Кларенс вТауэре, по королевскому приказу.

–В чем его обвиняют?

–Его забрали из дома по обвинению в неправосудии. То дело о его бедной жене и ее служанке…

–Мы знаем.

–Однако все вЛондоне уверены, что на заседании парламента прозвучит другое обвинение.

–Они думают, это будет обвинение в измене, Хью?

–Некоторые говорят, что король хочет лишь припугнуть брата, однако для герцога еще ни один испуг не стал уроком, а король настроен очень решительно.– Глядя прямо перед собой, Хью спросил:– Вы потому и приехали, магистр?

–У нас небольшое хорошее известие, Хью.

–Госпожа будет рада добрым вестям,– сказал Уэзерби неожиданно официальным тоном.– Ваша всегдашняя комната свободна, как и комнаты для дамы и джентльменов… дама замужем?

–Отнюдь нет, сэр,– ответила Цинтия.

–Не соблаговолите ли немного отдохнуть? Я доложу герцогине о вашем приезде… и она увидится с вами за обедом.

–Или не увидится, как ей будет угодно,– мягко произнес Хивел.

–Как ей будет угодно,– повторил Уэзерби и отпер дверь железным ключом из связки на поясе.– Горничные скоро придут. Я велю отнести вам горячую воду.

Когда дворецкий ушел, Димитрий спросил:

–Что значит «если ей будет угодно»? Вы сказали, что вы друг семьи.

–Да, иХью это знает,– сказал Хивел.– Однако семья раскололась, и он гадает, чей я теперь друг.

Сесилию Невилл, вдовствующую герцогиню Йоркскую, в юности называли Розой Рэби[46]. Даже сейчас она была красива и гладкокожа; глядя на нее, трудно было вообразить, что от той поры ее отделяют одиннадцать детей, казнь мужа и сына, а также долгая цепь битв и пленений. Впрочем, по ее позе за столом, изящной и непринужденной, легко было угадать в ней мать короля.

–Моя дочь Маргарита,– говорила она Цинтии,– хотела стать жрицей Минервы, однако нам нужно скрепить союз с немцами. АУрсула, младшая, по-прежнему думает о карьере в одном из рыцарских орденов. Вам стоит познакомиться, вы будете друг друга вдохновлять.– Она ласково улыбнулась. На шее у нее висел серебряный медальон в виде совы, алмазные глаза поблескивали в свете свечей.– Вы ничего не едите, дорогая.

–Извините, ваша светлость… наверное, это с дороги. Я не хотела вас обидеть.

–И вы меня, разумеется, не обидели. Когда моего Ричарда изгнали из страны, я с детьми отдалась на милость короля Генриха, и он не смел причинить мне вред из страха перед молниями, поражающими клятвопреступников… но поверьте, дорогая, в тот год я узнала, что такое обиды.

Герцогиня оглядела сидящих за столом:

–Тогда же я научилась экономить. Кто-нибудь желает съесть обед доктора Риччи?

Грегор накрыл салфеткой пустую тарелку – он ничего сегодня не ел. Хивел отпил вина и мотнул головой. Димитрий сказал неловко:

–Э… я съем.

Герцогиня Сесилия сделала знак слуге, и тарелку Цинтии поставили перед Димитрием.

–Спасибо,– сказал он, с усилием подбирая слова.– Мясо очень хорошее.

–Надеюсь, что так, капитан,– ответила герцогиня.– Это королевская дичь. Тех, кто охотится на этих оленей без разрешения, казнят.

Дими посмотрел на нее расширенными от удивления глазами; она говорила по-гречески почти так же плохо, как он по-английски. Хивел чуть улыбнулся из-за кубка.

Цинтия как будто ничего не замечала.

–Если ваша светлость меня извинит…

–Конечно, доктор Риччи. Прислать ли вам в комнату чаю с медом?

–Буду очень признательна.– Цинтия встала, поклонилась и вышла.

Минуту-две все молчали. Собака, лежавшая перед очагом, подошла взять у герцогини кость. Та вытерла пальцы и сказала:

–Кто из вас знает ее лучше всех?

Хивел ответил:

–Она потеряла всю семью, в одночасье и при печальных обстоятельствах. Затем, перед самой нашей встречей, ее обманул один из… их людей.

Сесилия поджала губы. Хивел сказал:

–Нет… другое. Она предала на смерть соратника, не зная, что он соратник.

–Это все?

–Это все, что я могу вам сказать.– Хивел умолк, однако герцогиня по-прежнему смотрела ему в лицо.– Причина в том, как я это узнал, Сесилия.

Когда Хивел назвал герцогиню по имени, Димитрий вскинул голову. Она кивнула и произнесла резко: