–Умерли, разумеется,– довольно холодно ответила Цинтия.– И если государь закончил меня проверять…

–Не совсем, доктор,– ласково ответил Людовик и склонил голову набок.– Что скажешь, лис?

Из-за двух пестро одетых придворных выступил человек в длинной кожаной куртке, плотных штанах и сапогах для верховой езды. Лицо у него было совершенно неприметное.

–Я помню ее, государь. Хотя насчет волос вы правы – они были белыми. И мужчину я не знаю.

–Отлично, Рейнар. И вкаком контексте ты ее помнишь?

–Как врача,– отвечал шпион Рейнар, в прошлом – миланский придворный.– Врача, которому мессер Лоренцо доверял в самых тайных вопросах.

Голова Людовика по-прежнему была наклонена, как будто он ждет подробностей, однако Рейнар отступил на шаг и затерялся среди придворных.

Людовик улыбнулся, что не особо его красило, и дернул носом.

–Итак, доктор. Если Медичи умерли, аФлорентийская республика теперь… не то, чем была раньше, то кто шлет мне приветствия… и просьбу?

Цинтия еще мгновение смотрела вслед Рейнару, потом ответила:

–Не все Медичи умерли, государь, и многие органы банка по-прежнему действуют.

Людовик кивнул:

–Органы, mais oui[43]. Интересно, будь я органом, осталось бы мое тело жить после того, как душа его покинет? Извините, доктор. Продолжайте.

–Просьба касается документа… имеющего отношение к брату Эдуарда Английского и правам упомянутого брата на английскую корону. Банк…

–Подождите,– сказал Людовик,– этот зал слишком продуваемый для слов, от которых может случиться пожар.– Он чуть повысил голос:– Жерар!

Подбежал мажордом и встал подле короля.

–Убедитесь, что в моих личных покоях есть дипломатическое вино. И позаботьтесь о желаниях шевалье.

–Я останусь с доктором,– сказал Димитрий, иЦинтия не наступила ему на ногу.

–Ах, любезный,– сказал Людовик, привставая с кресла.– Я пятидесятичетырехлетний король и уже очень давно не брал женщину силой.– Он издал полувздох, полустон.– Впрочем, в отличие от Эдуарда, я не сдавался слишком рано себе во вред. Хорошо, идемте ко мне, вы оба.

Большие темные глаза смотрели на Хивела, свеча подрагивала у самого его лица.

–Что, во имя богини,– сказала Маргарита Анжуйская,– вы делаете здесь сейчас?

Она стояла на пороге своей комнаты, одетая в белое платье простого греческого покроя, волосы были подвязаны алым шнуром. Несмотря на округлость лица и правильность черт, под глазами лежали глубокие тени, а кожа на шее висела дряблыми складками.

–Мадам?– сказал Хивел.– Можно нам войти?

Маргарита перевела взгляд сХивела на Грегора и обратно.

–Если вы проделали такой путь, то один порог уже ничего не изменит. Входите.– Она повернулась к камеристке, которая держала что-то шелковое.– Ступай.

–Да, сударыня.– Камеристка ошарашенно глянула на гостей и ушла, по-прежнему сжимая в руках хозяйкино белье.

Дверь за ней затворилась.

–Итак,– сказала Маргарита,– к чему это все и зачем вы здесь?

–Документ,– ответил Хивел,– передающий корону герцогу Кларенсу. Мы должны немедленно отвезти его вАнглию.

–Вы должны получить его этой ночью. ВАнглии.

Хивел осторожно спросил:

–Документ… отослан?

Она указала на окно:

–Разве сегодня не полнолуние?

–Полнолуние, мадам.

–Что ж. Мои мудрые советники объяснили мне, что полнолуние будет способствовать передаче… тут есть некая аналогия с зеркалами.– Она помолчала и продолжила ледяным тоном:– Вы хотите сказать, что меня ввели в заблуждение?

Хивел не нашелся с ответом. Тогда Грегор на хорошем английском, хоть и сзаметным акцентом, сказал:

–Мадам, вас предупредили, что для передачи потребуется наше присутствие?

Хивел подмигнул ему и кивнул.

–Мне казалось, именно поэтому он настоял на таком способе вместо более простого земного путешествия.– Она глянула на Грегора.– Но и вы здесь… теперь вы сделались ему необходимы?– Она наставила на Хивела указательный палец.– Значит, так? Вам мало было избежать политической смерти, постигшей всех, кто вас окружал… вы намерены избежать и смерти физической?

Грегор молчал, лицо его ничего не выражало.

Хивел сказал:

–Полагаю, недоучка, чей дар пробужден лишь отчасти, ухитрился все объяснить неверно. Понимаете, сударыня, луна и впрямь действует как зеркало – отражает пересылаемое. Безусловно, так он и объяснил… что луна остановит нас, потому я должен приехать сюда за документом.

–Нет. Он говорил иначе: что он перешлет документ, а вы отдадите его узурпатору…– Она глянула в окно.– Я поглядела на луну и подумала о вас, как раз перед тем, как вы вошли.

–Нас ждет корабль, мадам. Где документ?

Маргарита села, по-прежнему глядя на полную белую луну, расплывчатую за оконными стеклышками.

–И еще я думала оСуффолке… наверное, мне вспомнилась луна над Ла-Маншем.– Она вновь повернулась кХивелу:– В дверях я приняла вас за Уильяма. У вас было его лицо…

–Милорд Суффолк умер, сударыня.

–Да, конечно,– твердо сказала Маргарита.– Обезглавлен на английском берегу. За это мы отрубили голову Йорку и одному из его четырех гнусных сыновей… Когда убили Йорка, я была вШотландии, однако известие доставили молниеносно. И я возрадовалась. Двенадцать лет я была королевой Англии и видела смерть бесчисленных англичан, но лишь тогда я поняла, как радует меня убийство врагов.

Она посмотрела на Хивела в упор:

–Заботит ли вас это? Смущает ли ваш мозг интригана, что я числю вас всех своими врагами и моя последняя радость на этом свете – смерть нескольких из вас?

–Сейчас меня занимает лишь смерть Джорджа Плантагенета, мадам.

–Вы идеальный лжец. Вас занимает все, что способствует вашим интересам. И вчем сейчас ваш интерес? Ждете ли вы, что Византия в награду дарует жалкий скверноречивый Уэльс?

–Уэльс, мадам?– переспросил Хивел.

Она продолжала, как будто не слышала:

–Любопытно, примут ли Уэльс или Шотландия Эдуарда, когда тот падет, как мой отец принимает Людовика. Я жила вШотландии и знаю, что шотландцы не позволят Эдуарду стать их королем, как позволил Людовику отец. Мы сГенрихом имели законные права на богатство Англии, так что перед нами распахнули двери, однако уЭдуарда Марча такого не будет… трон узурпатора узурпировали… он будет спать на камнях и колючках и утолять похоть с овцами.

Она рассмеялась, мелодично и даже весело.