— Я вообще в последнее время серьёзен, просто ты замечать не хочешь, — парировал директор сестре.

— А ещё говорят, что не мужчины, а женщины верят в любовь с первого взгляда, — это уже относилось к стремящейся вырваться из его объятий Наталье. — Да поддайся ты наконец собственным чувствам. Ну, неужели в тебе совсем нет ничего пушистого и розового?

— Есть. — Учительница встряхнула занемевшие пальцы, решая, влеплять или нет «жениху» пощёчину; драться в чужом доме казалось не очень приличным. — Помада и мамин кролик!

— Тот самый Пусик, любимчик будущей тёщи? — он усмехнулся, заметив в карих глазах смятение. — Буду знать, что принести в подарок перед помолвкой.

— Только попробуй! — Сидорова обернулась к Илоне: — Могла бы и поддержать меня.

— Зачем? — «эльф» пожала точёными плечиками. — Лев сам с этим отлично справляется, и мне нравится то, что сейчас происходит.

Она наслаждалась оторопью сестры, открывающей рот в молчаливом протесте, и, решив закрепить согласие с выбором брата, добавила:

— Благословляю вас, дети мои! Будьте счастливы и постарайтесь не покалечить друг друга по пути к алтарю!

Не получившая поддержки Наташа снова обратила взор на Иванова.

— Прекрати нести чепуху! — прорычала она ему в лицо. — Какая «невеста»?! Какая «тёща»?!

— Моя! — Он с невозмутимым видом поправил пиджак. — А теперь пора ужинать и знакомить тебя с родителями. Об очерёдности решим по ходу пьесы.

Лев, ухватив за локоть упирающуюся биологичку, направился в сторону столовой, по пути уговаривая:

— Оставь силы для встречи с Карлом: он нервный немного и злой, почти как Ольга. Но вот со свекровью тебе повезло: мама, встречаясь с неразрешимой проблемой, обычно молчит или падает в обморок.

— А моего согласия на брак спрашивать не нужно? — упорствовала училка, размышляя о причине внезапного выдвижения на роль невесты.

— Всему своё время, но, поверь, я точно знаю, чего ты хочешь.

Наталья скосила глаза на директора. «Неужели в постели я была сверхоткровенной? Или меня подвергали истязаниям? Предмет пытки я помню по ощущениям… Твёрдый, но мягкий…мог ли он быть мини— биолабораторией?

Она вспомнила Иванова обнажённым, играющим напротив окна бицепсами совершенного тела, и попыталась осмыслить последние слова, но бросила за бесполезностью этого действие в состоянии нервного стресса.

— Бедная моя головушка! Удрать из крольчатника в серпентарий с инопланетным львом… Весёленькая перспектива…»

От волнения или чего другого учительница почувствовала шевеление в животе и смиренно вошла в клетку сервированного на шестерых «будущего». «Не беспокойся за маму, малыш, по крайней мере, ты не останешься безотцовщиной…»

— Господи, я не просто волнуюсь, а очень волнуюсь, — выдала она вслух.

— И что это значит? — успел поинтересоваться Лев перед тем, как «невесту» повело в сторону, но не косяка, мимо которого они проходили, а напольной вазы, стоять на полу которой через мгновение стало незачем…

— Какие красивые осколки. — Илона с умилением глядела вниз. — Как будто присутствую на археологических раскопках. Была одна ерунда, а стало сразу пять! — поддержала она подругу.

— Боже мой! Моя любимая китайская ваза эпохи Мин… Перенесла два ограбления, а теперь… — Рыжеволосая женщина с зелёными, как у директора, глазами с ужасом взирала на руки незнакомки, пытающейся сложить фарфоровые черепки вместе.

— Кто вы, чудовище? — спросила она, потрясая ладонями вверх и, не дожидаясь ответа, грохнулась на пол, аккурат на вазу, установленную по другую сторону от входа в гостиную.

— Ну, вот и славно, — с трудом сдерживала смех байкерша, ощупывая мать на наличие ран, — удачно упал наш чемпион по отключке — без травм. Табличку «Мин больше нет» для воров повесим на стену, а маму сейчас откачаем. Таня, неси нашатырь. — Распорядилась она.

— И валерьянку, — пролепетала Наташа.

— И успокоительное покрепче тоже, — вторил брюнетке оторопевший Лев.

— Вечер обещал быть нескучным, а стал просто сказочным. Но это не совсем то, на что я рассчитывал, — подвёл он итог провального знакомства родителей с кандидаткой в невесты. — Надеюсь, громить больше ничего не станем?

Обращение Иванова к биологичке выглядело несколько угрожающим. Она громко икнула, прежде чем задать встречный вопрос:

— Вот и вся любовь? — Растерянная Сидорова с ужасом подсчитывала размер убытка, причинённого несостоявшимся родственникам. — Я могу быть свободна?

— Даже не надейся.

Лев уложил мать на диван и обернулся к державшейся, словно нашкодивший ребёнок, за полу его пиджака учительнице.

— Возьми себя в руки. Сейчас ты встретишься с тем, кого когда-нибудь гордо назовёшь свёкром!

— Вот уж вряд ли, — промурлыкала усевшаяся рядом с матерью Ольга. — После столь фееричного появления твоей дворняге ничего в этом доме не светит!

— Не много ли ты из себя строишь, скисшая пенка высшего света? — вступила в разговор Илона. — У Наташи отличное образование. Она детей любви ко всему живому учит, а не у отца на шее сидит, но ты это вряд ли поймёшь.

— И в школе она бульдог, поверь мне на слово. — Лев обнял «катастрофу» за плечи. — Ученики в классе Натальи Гамлетовны как шёлковые. А стильно одеваться и вести себя так, чтобы не «сожрали» померанские шпицы, вроде тебя, Наташу научит Илона.

— Учил безрукий безногого на скакалке скакать, — пробормотала старшая из сестёр, устремив взгляд к входу. — Полюбуйся, папа, на этот бедлам.

— Что тут происходит? Кто-нибудь объяснит, кем разбиты вазы? Почему ваша мама лежит на канапе, я и сам догадался. — Высокий блондин оглядел гостиную, остановился взглядом на брюнетке сексуального вида и, обаятельно улыбнувшись на всякий случай, задал третий вопрос: — Илона, эта девушка — твоя новая подруга? Представь нас.

— Папочка, это чудовище, как определила мама, не только подруга твоей ненормальной младшенькой, но и невеста Льва по совместительству. — Ольга подошла вплотную к отцу, радуясь возможности досадить сразу половине родственников. — Девица ещё и бульдог в школе Льва. На ней детям любовь к животным прививают.

Она злорадно усмехалась.

— Представляешь, такая прелесть в одном флаконе. Порадуйся за сына. Вот свезло, так свезло, как говорит ваша хохлушка, — кивнула блондинка на хлопочущую над Алевтиной Таню и, закатив глаза, резюмировала: — Знал бы кто-нибудь, что приходится мне терпеть в этом доме…

— Жаль, замуж никто не берёт, а то давно бы сбежала, — закончила монолог сестры байкерша. — Пап, ваза от старости развалилась, едва Наташа носком туфли до неё притронулась. А на вторую мама рухнула. Ты же знаешь, как любит она это дело. Купи ей теперь три вазы, но только пусть поставит их в вашу спальню — и надёжней, и меньше рухляди под ногами будет.

— Подождите о вазах, — отмахнулся от младшенькой старший Иванов. — Я не понял, о какой невесте сейчас шла речь.

Он в упор смотрел на сына.

— На каком бульдоге ты