– Поэтому ты не забрал с собой? – я обернулась к мужчине.

– Я не мог тебя забрать. Ты была слишком уязвима.

– А сейчас я неуязвима?! – повысила я голос.

– Не кричи. Я понятия не имел, что когда-нибудь встречу тебя. Повторяю – тебя должны были удочерить. Оборотень, которого я пас несколько лет в один прекрасный момент просто пропал с радаров, его нигде не было. В конце концов, спустя четырнадцать лет, я вернулся сюда. К тому же, меня дико тянуло сюда. Я обнаружил полную разруху в делах, которые поручил вести приближенным, а когда в одну тяжелую в моральном плане ночь решил поразвлечься с шлюхой – встретил тебя.

Солнце ослепило нас, как только мы добрались до перекрестка, где меня забрал тот мужчина на грузовике. Еще немного и мы вернемся назад.

– Как ты понял, кто я такая? – спросила тихо я, не сводя глаз с дороги.

– Твой запах со временем изменился, но как только я увидел твои глаза, а за ним и крест твоей матери на груди, то чуть дар речи не потерял.

– Ты и потерял, – в памяти промелькнул момент ступора мужчины.

– Согласен, – он вздохнул. – Твои глаза признак кровосмешения между Охотником и Отводящей. Ты ребенок двух великих родов.

Я вздохнула.

– Ребенок, который стал причиной гибели своих родителей, – я закрыла глаза. – Зачем за мной охотились?

Вильгельм нахмурился, и казалось, он не хочет отвечать на этот вопрос.

– Охота возобновилась, Аркадия. Возобновилась недавно – тебя кто-то заметил, возможно, когда ты выбиралась за пределы детского дома. Думаю, за тобой даже велась слежка. А когда я вернулся в город, они пошли в наступление.

– Кто «они»?

– Еретики.

– Но зачем я им?

– Они долбанные фанатики. Дошли слухи, якобы они хотят задобрить богов, принеся тебя в жертву. По их мнению, с твоим рождением в мир пришел хаос. Сущий бред.

Шок. Меня хотят принести в жертву? В какое время мы живем? Какие еще жертвоприношения? Что за варварство?

– А убийства?.. – тихо спросила я.

Вильгельм обернулся ко мне, рассматривая мое побледневшее лицо.

–Приближенный к еретикам оборотень собирал информацию и убивал неугодных свидетелей. Он же убил и твоих родителей. Первым стал охранник детского дома, который тебя нашел. Потом женщина, которая принимала тебя в ту ночь, когда ты попала в больницу для обследования. Затем твоя подружка в курилке. В тот день я приходил не только увидеть тебя, но и прощупать почву, ведь считал, что угроза может скрываться где-то рядом с тобой, – брюнет сделал паузу и тяжело вздохнул, сжимая ладонями руль так, что послышался хруст. – Когда я приехал в детдом снова увидеть тебя и обнаружил кареты скорой помощи и кучу полицейских, я думал, что опоздал и тебя убили. Я метался как сумасшедший, заглядывая под простыни с трупами, но твоего тела не было. Полицейские сказали, что тебя вообще нет на территории. Успев рассмотреть один труп, я понял, что это явно работа не оборотня, так как другой труп был просто исполосован. Пробравшись тайком в твою комнату, я понял, что ты сбежала. Если бы ты этого не сделала, скорее всего, мы бы сейчас не разговаривали.

По телу пробежала дрожь, и я закусила нижнюю губу. Вильгельм прав. Зачастую все зависит только из-за наших решений. Один поступок может перечеркнуть кому-то жизнь или спасти. Люди сами рисуют себе судьбу.

– Вильгельм…

– М?

– А тогда, в деревне…

– Я за тобой следил. И как оказалось не зря.

– Почему сразу не забрал?

– Хотел, чтобы ты пожила нормальной жизнью, пока могла.

Я отвернулась к окну, и в это самое время по щеке скатилась одинокая слезинка.

– Что теперь будет? – я видела, как вдалеке показалась табличка с названием поселка.

– Ничего. Я никому тебя не отдам и не позволю обидеть, – мужчина свернул в сторону поселка и слегка сбавил скорость, протягивая к моей руке свою руку, но я отдернула ее.

– Прости, – сказала нервно. – Мне нужно ко всему привыкнуть и…

– Я понимаю, – Вильгельм на глазах похолодел.

Через пару минут мы уже подъехали к воротам дома, откуда выскочила взволнованная София. Блин, как-то даже стыдно перед ней.

Я убрала ремень безопасности и собиралась выйти из машины, когда почувствовала сильную боль в области ребер и вскрикнула. Кажется, обезболивающее перестало действовать.

– Сиди на месте, я помогу тебе выбраться, – остановил меня брюнет, выходя из машины.

Пока мужчина обходил машину, я успела подумать о том, что никогда не смогу принять его сути и снова сблизиться с ним… И эта мысль причиняла мне боль сильнее, чем в ребрах.

* * *

Страдая от тревожных мыслей, я провалялась в кровати около двух часов, прежде чем наконец-то уснуть.

Мне снилась прежняя жизнь в детском доме, будто я и не покидала его пределов. Все казалось таким настоящим, что я даже испугалась.

Я снова сидела с Андреем в столовой и кривилась от запаха каши, а он как всегда смеялся надо мной и подшучивал… Только сейчас поняла, что я соскучилась по нему.

Когда я отвернулась и посмотрела в окно столовой, то увидела стоящего за ним лохматого темно-бурого монстра со светящимися глазами, который не сводил с меня взгляда.

Казалось, что кроме меня него никто больше не видит, и я поняла, что мне все это всего лишь снится. Очередной кошмар.  

– Силой Отводящей и Древнего рода Охотников приказываю убираться…– не двигающимися губами прошептала я, наблюдая, как оборотень открыл пасть, а потом, он пропал.

Когда я оглянулась вокруг, то увидела окровавленные, разорванные тела учащихся и воспитателей, а в центре, на полу, виднелся огромный крест, нарисованный их кровью…

Я проснулась от тихого стука в дверь и мгновенно обернулась, потому что уже знала, кто за ней стоит.

Вильгельм вошел, не дожидаясь моего ответа, и тихо прикрыл за собой дверь, внося в комнату поднос с едой, от которой исходил приятный запах.

– София извинилась передо мной и покинула дом, потому что больше не хочет нести за тебя такую ответственность, – он прошел и поставил еду на стол. – Как ты себя чувствуешь?

Я проследила за всеми его движениями, но на вопрос не ответила. Мне не хотелось говорить. Вообще. И видеть кого-либо – тоже. Я испытывала чувство потерянности, которое испепеляло меня. Здравствуй, депрессия.

– Аркадия?

– Оставь меня, пожалуйста, – через силу проговорила я и отвернулась, снова устраиваясь на кровати.

Я легла спать с чувство опустошения, решив, что после сна все пройдет, но ошибалась – мне стало только хуже. Чувства разрывали меня, и я не видела никакого выхода из сложившейся ситуации.