И в какой-то момент маг обнаружил себя лежащим на полу в глухой каморке Лесного замка. Возле двери стояла плошка с засохшими остатками еды и кувшин с водой. Помещение было настолько мало, что ноги можно было вытянуть, только если лечь по диагонали кладовки. Как и когда он попал сюда, что ел и пил, как оправлял естественные надобности, совершенно не помнил. Руки, ноги шевелились, но были очень слабы.

Ещё долгое время маг не мог встать на ноги, ползком передвигаясь по каморке и выползая в коридор, где недалеко от порога стоял широкий низкий горшок, судя по запаху, предназначенный для отправления нужд.

Его не запирали, один раз в сутки приносили еду и воду, выносили помои. Кто-то из приходящих пытался с ним разговаривать, расспросить – кто он такой. Но Янс чётко определил для себя – молчать.

Так и повелось, за всё то время, за все годы до сегодняшнего дня никто не услышал от него ни слова.

Благодаря сбережённым крохам магии, молодому сильному организму и желанию жить Янсель постепенно стал восстанавливаться. И это был долгий процесс.

Маг до сих пор не мог сказать, сколько времени – недель, месяцев или лет – ушло у него на восстановление. Он просто не замечал минут, часов, смены дня и ночи, времён года…

Для него всё слилось в цепь маленьких достижений.

Суметь сесть, обливаясь потом… доползти до конца коридора, чтобы заглянуть за угол – что там? Попытаться встать и… осесть, цепляясь за стену… И добавить в щит ещё одно тоненькое плетение, которое поначалу съест всю накопленную магию, опять заставляя валяться без сил несколько дней, но в дальнейшем даст возможность отвоевать у «пиявки» ещё одну каплю резерва.

Таким образом, вся жизнь и все помыслы мага сосредоточились на противостоянии блокиратору, по-хозяйски расположившемся у него в спине, чуть выше лопаток.

Постепенно маг начал вставать на ноги и выходить на улицу, благо его каморка располагалась в заброшенном коридоре, а в пяти шагах открывалась дверь на улицу, прямо в парк замка. Почему-то, имея свободный выход в парк, другой конец коридора по логике должен был продолжаться дальше в глубину замка, но, тем не менее, упирался в глухую стену.

Кроме его убежища, в коридоре была ещё одна дверь, ведущая в кладовую размерами побольше, с садовыми инструментами. И ухаживал за ним, если можно было так назвать доставку миски каши и вынос горшка один раз в сутки, старик садовник, которому, как позже выяснилось, и вменялось это в обязанности.

Судя по всему, Тифчир не рассчитывал на длительное донорство мага. По виду мага и расчётам полутролля, Янсель не должен был долго протянуть.

Зачем была нужна быстрая смерть мага? Выгоднее было бы оставить его в живых и, ослабив забор магии, «доить» его долгие годы и десятилетия, ведь собственного резерва Тифчиру даже с условием заимствованной магии намного не хватило бы. Но полутролль добивался смерти Янселя от магического истощения. Зачем?

По истечении времени Янсель пришёл к выводу, что Тифчир с самого начала не собирался оставлять их в живых – ему не нужны были свидетели преступления. Главный маг княжества и его помощник – это не те личности, которые безропотно дали бы себя доить.

Плюс ко всему, поиски двух самых известных людей могли привести к троллю, а двое обессиленных, но живых именитых свидетеля его преступления… Нет, ему проще потом найти «дойных коров», а этих сразу выпить «досуха». Потому и решился полуграмотный Тифчир на кардинальный забор силы, не рассчитав своих возможностей, но заранее решив, что не оставит магов в живых.

В первое время Янсель все свои силы тратил на уплотнение созданного щита, всё больше отсекая магические потоки от «пиявки».

Но уплотнённый щит требовал больше сил для удержания, и был момент, когда Янселя резко выдернуло из сна ощущение, что щит «срывает». Каким-то чудом в последний момент он удержал его на месте.

Последствием стала работа, обратная предыдущей. Возврат щита к форме фильтра – иначе щит было невозможно удержать. Под напором «пиявки» он просто «уплывал».

Осмысливая причины неудачи, молодой маг пришёл к выводу – мало желания и магического воздействия в борьбе с блокиратором. Со всеми проблемами с магическими составляющими, он совершенно упустил физическое состояние своего организма.

А ведь наставник в своё время постоянно твердил своим ученикам о тесной связи физического здоровья с устойчивостью магии. Вот и пришёл момент преломления, когда физическое здоровье отразилось на магическом состоянии.

Осмотрев доступные взгляду части тела, Янсель горько усмехнулся.

Он никогда не отличался монументальным телосложением  – рост средний, кость достаточно узкая, сказывалось эльфийское наследие предков, но тело было достаточно накачанным. Наставник заставлял активно развивать тело не только в магическом, но и в физическом плане.

Фехтование, бег, борьба – полная подготовка для наёмника без магии. Наставник частенько грозился надеть им с Лагейном блокираторы магии, чтобы ученики не халтурили.

Наставник не зря трудился – два его лучших ученика неплохо поработали, что сказалось не только на боеспособности, но и на внешности. Результатом были нескончаемые романы с красивейшими дамами столицы и репутация бойцов, по уговору дерущимися без магии, но с которыми, тем не менее, не стоило связываться.

Что ж, сейчас зрелище, доступное взгляду, весьма удручало. Руки… кости, обтянутые сухой морщинистой кожей без намёка на мускулатуру. Ноги… почти то же самое. Через рваные дыры просматривался впалый живот. И ни следа от накачанного пресса.

Янсель вдруг с удивлением осознал, что даже не знает, сколь долго находился в таком состоянии. Чтобы довести накаченное спортивное тело до старческого состояния…

А впрочем, о чём он? Столь интенсивное откачивание магии не способствует здоровью. И всё-таки физическим состоянием придётся озаботиться. Слабое тело не «держит» магию.

Таким образом, Янсель стал выползать на улицу и помогать старику садовнику. Если поначалу помощь была скорее символической, то со временем маг окреп и стал брать на себя всё больше функций замкового садовника. Задолго до того момента, когда старик садовник отошёл в мир иной, всю работу в парке уже делал маг.

Так, незаметно для всех Янсель стал своим – садовником, который «давным-давно здесь работает». И молчал, всегда молчал, сколько бы его ни расспрашивали другие слуги. Старательно избегал общества старших слуг, и за все эти годы ухитрился ни разу не попасть на глаза управляющему и кастеляну, которые наверняка знали, каким образом он попал в замок, а значит, должны были знать и о предполагаемой скоротечности его пребывания здесь.

Восстанавливая физическую форму, Янсель по-прежнему укреплял щит возле «пиявки», стараясь действовать более аккуратно, сообразуясь с возможностями физического тела. От постоянной работы на свежем воздухе тело окрепло, внешность тоже стала изменяться.

Как-то разглядывая своё отражение в бочке с дождевой водой, Янсель обратил внимание, что выглядеть стал лучше, моложе и, чего стоило бы избегать, более узнаваемо. И стало понятным кокетливое внимание женской половины замковой прислуги.