Впоследствии мы часто будем чувствовать то, что, по нашим представлениям, чувствует она, или, по крайней мере, испытывать конгруэнтные просоциальные, "помогающие" эмоции (жалость - одна из них).16 В этом случае мы будем стремиться быть добрыми, а не жестокими по отношению к ней, или даже помочь, а не навредить ей в целом. Таким образом, вывод о том, что мы будем склонны относиться к ней гуманно в межличностных контекстах, значительно упрощается. Теперь она будет не только признана, но и принята как член нашего общего человечества, объект моральной заботы, взаимности или чего-то подобного. Таким образом, можно сказать, что признание кого-то как собрата по человечеству имеет мотивационный результат, по крайней мере, в типичных случаях (например, при отсутствии определенных психологических профилей).17

Таким образом, утверждение (2) естественно, если не неизбежно, вытекает из утверждения (1), вместе с дополнительными утверждениями о последующей способности к эмпатии или чему-то подобному, и альтруистических склонностях, которые характерно следуют за этим.18

Теперь ряд утверждений становится правдоподобным на основе утверждения (2), не будучи, опять же, логически вытекающим из него.

(3) Квазиконтрапозитивное морально-психологическое утверждение: для того чтобы люди могли жестоко обращаться с другими самыми вопиющими с точки зрения морали способами (например, убивать, насиловать или пытать их относительно безнаказанно), неспособность видеть в них собратьев является мощной, а возможно, даже необходимой психологической смазкой.19

(4) Историческое утверждение: когда класс исторически угнетенных людей начинает восприниматься большинством членов доминирующих социальных групп и обществом в целом как равные себе люди, моральный и социальный прогресс становится гораздо более вероятным, возможно, даже практически неизбежным.20 Аналогично (или, опять же, квазиконтрапозитивно), когда люди, принадлежащие к определенным социальным группам, становятся объектами наиболее вопиющих с точки зрения морали форм широко распространенного или оружейного жестокого обращения (например, геноцида, резни, массовых изнасилований, систематических пыток), то это, как правило, связано с тем, что их изначально не воспринимали как полноценных людей или дегуманизировали вскоре после этого, часто под влиянием дегуманизирующей пропаганды.

(5) Морально-политическое требование: когда с членами определенных социальных групп плохо обращаются вышеупомянутыми способами, то одной из важнейших ближайших политических целей должно быть сделать их человечность видимой для других людей (что бы это ни означало). И это также будет важнейшей формой индивидуального морального прогресса для людей, чье мировоззрение изменится в ходе этого процесса.

ПРОБЛЕМЫ ГУМАНИЗМА

Что мы должны сказать о гуманизме, понимаемом как совокупность пяти предыдущих утверждений? Насколько хорошо гуманистический диагноз отражает морально-социальное мировоззрение тех, кто находится в тисках различных угнетающих идеологий, особенно расистских и женоненавистнических?

Может показаться, что гуманизм находится в довольно фатальной беде, когда дело доходит до женоненавистничества, исходя из следующей гипотезы (которую глава 8 послужит подтверждением): женщины, как и мужчины, могут его практиковать. Если это верно, то интернализованное женоненавистничество либо настолько глубоко, что делает женщину менее чем человеком для самой себя - а значит, подрывает "идентификационную" основу для членства в классе себе подобных, - либо она должна рассматривать других женщин как существ, в корне отличных от себя. И ни одна из этих возможностей не кажется правдоподобной, на первый взгляд.

Однако не совсем ясно, что это возражение против гуманистического объяснения женоненавистничества в частности настолько фатально, как кажется на первый взгляд, в силу следующей возможности. Может оказаться, что отношение доминирующих мужчин к женщинам дегуманизировано вышеупомянутым образом, но их взгляды порождают идеологию в отношении определенных женщин, которую затем подхватывают другие. Действительно, хотя я не согласен с первой из приведенных здесь конъюнкций (т. е. с тем, что женоненавистничество доминирующих мужчин обычно заключается в дегуманизации женщин), в конечном итоге я сам предложу нечто подобное механизму "идеологического заражения" (в глава 8 ). Роль женщин как дающих, а привилегированных мужчин как берущих, интернализована женщинами так же, как и мужчинами; поэтому женщины, являющиеся полноправными членами клуба женственности, не менее склонны к соблюдению таких норм, по крайней мере в определенных контекстах. Действительно, когда речь идет о морализме от третьего лица, в отличие от реактивных установок от второго лица, они могут быть более склонны к этому, потому что женщины, которые, как кажется, уклоняются от своих обязанностей, будучи, например, небрежными, эгоистичными или халатными, создают больше работы для других, "хороших" или добросовестных. Более того, такие женщины угрожают подорвать систему, на которую многие женщины поставили свое будущее, идентичность, чувство собственного достоинства и т. д. Я отброшу эту точку зрения в главе 8 и вернусь к ней в заключении. Но я предвижу. А пока, предотвратив катастрофу от имени гуманистической позиции, применяемой конкретно к женоненавистничеству, мы должны рассмотреть более общие проблемы, с которыми эта позиция может столкнуться.

Мы можем начать с рассмотрения утверждения (1) выше - то есть, что существует способ восприятия людей, который выходит за рамки идентификации их как других представителей вида. Вместо этого он включает в себя чувство общности с ними, достаточное для возникновения чего-то вроде эмпатии: которая, как мы видели, является одним из понятий такого рода, на которое было бы естественно ссылаться, чтобы сделать переход от утверждения (1) к утверждению (2). Я думаю, что утверждение (1) вполне правдоподобно в каком-то варианте, и я приму его ради аргументации в дальнейшем. Проблема в том, что оно радикально неполно. Ведь ближний - это не просто вразумительный супруг, родитель, ребенок, брат или сестра, друг, коллега и т. д. по отношению к вам и вашим близким. Он также является вменяемым соперником, врагом, узурпатором, неподчиненным, предателем и т. д. Более того, будучи способными к рациональности, агентству, автономии и суждению, они также являются теми, кто может принуждать, манипулировать, унижать или позорить вас. Будучи способными к абстрактному реляционному мышлению и конгруэнтным моральным эмоциям, они способны думать о вас плохо и относиться к вам презрительно. Будучи способными формировать сложные желания и намерения, они способны затаить злобу и замышлять против вас. Способные оценивать, они могут ценить то, что вы ненавидите, и ненавидеть то, что цените вы. Таким образом, они могут представлять угрозу для всего, чем вы дорожите. А вы, в свою очередь, можете представлять угрозу для всего, чем дорожат они - как вы, возможно, понимаете. Это дает еще больше оснований беспокоиться о способности других людей к жестокости, презрению, злобе и так далее.

Основной итог таков: даже в умеренно неидеальных условиях, связанных, например, с исчерпаемыми материальными ресурсами, ограниченностью востребованных социальных позиций или столкновением моральных и социальных идеалов, человечность одних, скорее всего, будет обоюдоострым мечом для других. Поэтому, когда речь заходит о том, чтобы признать в ком-то человека, характерные человеческие