Приведенные этнографические данные показывают необыкновенное богатство содержания культа огня в первобытном обществе. Древность и традиционность культа огня в Сибири подтверждаются, в частности, тем, что при разведении ритуального костра здесь до недавнего времени употребляли самый архаичный способ добычи огня — трением. В этой связи интересно, что у русских огонь, разводимый с ритуальной целью, тоже добывался путем трения. Он назывался «живым», «деревянным», «лесным» и зажигался в случае эпидемий, падежа скота, в некоторые праздники — например, под Ивана Купалу, то есть прежде всего с очистительной и охранительной целью.

Древние люди, овладев огнем, не могли не заметить, что он дает не только тепло и свет, но оберегает от диких зверей, помогает выжить в суровых условиях Севера. Огонь и дым были необходимы для консервации животного продукта на голодное зимнее время. Владение огнем способствовало появлению на юге таежной зоны подсечно-огневой системы земледелия. Без огня люди не научились бы делать глиняную посуду, плавить металл, изготовлять бронзовые и железные орудия. «Я знаю, — говорил старик-энец, обращаясь к огню, — что нет больше тебя бога, что вот железо я принесу, какое угодно железо пусть будет — ты его съешь, сожжешь, также и дерево, также и камень» (Бытовые рассказы энцев, 1962. С. 187). Само освоение таежной и тундровой зон было немыслимым без огня. Пользуясь благами, которые давал огонь, люди не могли не поклоняться ему. Надо полагать, что по мере того как человек открывал новые возможности использования огня и приобретал с его помощью новые уменья и навыки, содержание культа огня изменялось, усложнялось, дифференцируясь в зависимости от географических условий и уровня социально-экономического уклада.

Подытоживая вышерассмотренный набор языческих средств приобщения к неземным сферам, следует особо подчеркнуть их не вполне одинаковые функциональные акценты: зарывание, втыкание, ломка, придание неестественного положения работают, в основном, на приближение к Нижнему миру, помещение на высоту — к Верхнему, ориентировка и сожжение наделены смешанными функциями и могут быть направлены на достижение как Нижнего, так и Верхнего мира. Одни из них создают условия для движения, другие двигают, третьи направляют и т. д. Поэтому они могут обеспечить успех лишь вкупе, в разных своих сочетаниях: вознесение на высоту с ориентировкой и сожжением; зарывание в землю с ломкой и ориентировкой и пр. Надо также иметь в виду, что при всех прочих обстоятельствах конечным условием движения вещи или тела (их души) была некая словесная формула, вроде: «Да дойдет!», «Теперь иди своей дорогой!» и др.

В целом круг средств, обеспечивающих, по языческим представлениям, попадание в иные пространства, был шире и разнообразнее, чем мы обнаруживаем по ископаемым следам обрядов и ритуалов: не семь, а гораздо больше.

Чтобы пересечь границу между Средним и Нижним мирами, якутский шаман: трижды кричит, подражая гагаре (последняя считается «нижней» птицей) — падает лицом вниз — на черную подстилку — головой на север. Но сочетания этих четырех приемов и сопровождающего их заклинания достаточно лишь для того, чтобы попасть на верхний (ближайший к Земле) этаж Нижнего мира. Для дальнейшего движения в глубины Преисподней приходится применять новые средства или посылать вместо себя своих духов-помощников (Алексеев Н. А., 1984. С. 183).

У удмуртов на злокозненном молении «бэр высь», обращенном к покойникам и нечистой силе, молящийся (это мог быть обычный человек, не облеченный культовым статусом) настраивал себя на контакт с Преисподней в такой последовательности: а) вставал темной ночью; б) облачался в вывернутую наизнанку одежду; в) похищал у своих соседей мелкую жертвенную животинку (совершал грех); г) шел в направлении кладбища (на запад); д) спускался в прилегающий к кладбищу овраг; е) медленно, причиняя мучения, убивал принесенное жертвенное животное; ж) зарывал его в землю и, совершив все другие положенные колдовские процедуры, обращался к нечистой силе со своей нечестивой просьбой.

Тот же самый «рядовой» язычник (не обязательно шаман или жрец) мог при желании вступить в связь со светлыми верхними силами. Для этого он выходил на контакт при свете дня, облачался в светлые одежды, совершал какое-нибудь богоугодное деяние, шел на восток, поднимался на возвышенное место… и т. д.

При несоблюдении хотя бы одной из перечисленных обрядо-во-магических деталей запредельный мир мог «не открыться», и тогда жертвенный дар не достигал адресата. Равным образом малейшее нарушение правил погребальной обрядности мешало душе попасть в уготованное ей внеземное пространство. К таким нарушениям относились, например: неположение в могилу нужной вещи, неточная ориентировка покойного, нечеткость напутственной речи, в которой умершему разъяснялись приметы дороги мертвых, и т. д. Подобные отступления от правил не позволяли душе-тени закрепиться в мире мертвых, а то и вообще лишали возможности попасть туда.

Диалектика природы

Языческое восприятие динамики Мира исходит (скорее стихийно, чем осознанно) из трех сущностных вселенских смыслов:

1. Все движется, все изменяется (суть процесса),

2. Все движущееся стремится к достижению некоего равновесного состояния (цель процесса),

3. Любое равновесное состояние эпизодично, относительно или даже эфемерно (парадокс процесса).

Впервые, насколько мне известно, эти три смысла были концептуально выражены великим древнегреческим философом Гераклитом. Первый смысл («все движется, все изменяется») Гераклит с формулировал так: «В одну и ту же реку нельзя войти дважды». Мудрость этого изречения состоит в том, что процесс здесь понимается не просто как развитие по восходящей линии (вперед и выше), а неизмеримо шире — как движение вообще, как изменение вообще.

Еще одной заслугой Гераклита — может быть, самой важной, — является обоснование им закона единства противоположностей. В его толковании движение — это процесс подавления одной противоположности другою, а покой есть не что иное, как чисто умозрительный равновесный момент, не существующий в действительности.

Гераклит раскрыл регулирующую функцию противоположностей, так называемую эна(н)тиодромию, в соответствии с которой динамика Мира идет «встречным бегом». При этом все взаимовстречное переходит в свою противоположность: добро — в зло, зло — в добро; свет — в тьму, тьма — в свет и т. д. Суть энатиодромии лучше всего выражена в следующем постулате Гераклита: «Одно и то же в нас — живое и мертвое, бодрствующее и спящее, молодое и старое. Все это, изменившись, есть то, и обратно, то, изменившись, есть это» (Материалисты древней Греции, 1955. С. 49),

По языческой первобытной логике, для нашего земного мира, призванного быть серединой Мироздания и являть собою контактную зону между вселенским Верхом и вселенским Низом, нет ничего гибельнее односторонней победы в его пределах зла над добром или добра над злом. Кстати, история неоднократно демонстрировала нам, как монополизация или абсолютизация добра приводила к утрате его