черт возьми? Пришел за мной сюда. Тебя могли убить! — я отстраняюсь достаточно, чтобы видеть его лицо, и замечаю кровь на его левой щеке. Издав сдавленный звук, я ощупываю его волосы и нахожу источник кровотечения. Пуля, должно быть, задела его вскользь. — Ох, бл*дь, Кэл! Тебе чуть башку не снесли! Чем ты вообще думал?

Его ладони обхватывают мое лицо. Вовсе не нежно.

— Я уже говорил тебе раньше. Если тебя ранят, то лишь потому, что со мной уже разделались. Если ты умрешь, я уже мертв. Это никогда не изменится.

Я на мгновение расклеиваюсь, и он снова крепче стискивает меня в объятиях. Мы вместе лежим за камнями, и вокруг столько стрельбы. Крики. Я понятия не имею, что вообще происходит.

Только то, что Кэл здесь. Здесь, со мной.

— Нам надо выбираться отсюда, малышка, — говорит Кэл через пару минут. — Будь они умными, они бы удерживали высокие позиции, но похоже, они двигаются в эту сторону. Мы будем легкими мишенями. Нам лучше бежать.

— Я не могу бежать. Прости. Моя лодыжка слишком повреждена. Но ты иди. Может, выберешься. Я могу попробовать хотя бы прикрыть тебя, — я начинаю опять приподниматься в сидячее положение, но Кэл меня останавливает.

— Ни за что. Бл*дь, да я скорее лягу и помру, чем оставлю тебя здесь одну. Я понесу тебя.

— Нет! Ты не сможешь…

Я не заканчиваю свое мучительное возражение, потому что Кэл уже действует. Встает на колени. Затем на ноги. Наклоняется, чтобы взять меня на руки.

Затем он делает это. Он реально делает это. Он выбегает под пули без оружия и защиты. Он несет меня обратно к остальным.

Стрелки определенно изменили положение. Иначе у нас не было бы ни единого шанса. Должно быть, они теперь сосредоточились на караване. Но как только мы минуем поворот, и остальные оказываются в поле зрения, мы тоже становимся мишенью.

Кэл бежит со всех ног. Движется со мной в бешеном темпе. Наверное, это единственная причина, почему его еще не подстрелили вместе со мной.

Я действительно вижу один из пикапов перед нами. Кэл пытается укрыться за ним. Он почти добегает. Мы так близко.

Затем мир мгновенно переворачивается вверх тормашками. И я падаю. Падаю. Я вижу, как земля приближается будто в замедленной съемке.

Затем я вижу, как я врезаюсь в нее.

Последнее, что я осознаю — это то, что даже сейчас тело Кэла приземляется на меня сверху.

Даже в падении он старается защитить меня.

***

После этого пустота. Сколько она длится, понятия не имею. Я ничего не осознаю, пока не начинаю видеть странную черноту. С огоньками, пляшущими на темном фоне.

Я какое-то время наблюдаю за огоньками. Они завораживают. Но в итоге уходят даже они. Потом остается лишь умиротворенная темнота, и я также осознаю нечто еще. Такое приятное. И странно знакомое.

Мне требуется долгое время, чтобы опознать, что я чувствую. Это мягкое, нежное и медленно. Как ладонь, гладящая мою голову, мои волосы. Мне это так нравится.

Потом появляется что-то еще. Запах. Теплый, землистый и такой знакомый. Он всюду вокруг меня. Сливается с лаской. Я люблю это. Нуждаюсь в этом.

Это ощущается как нечто мое.

Какое-то время я отдыхаю в этом.

Затем раздается голос. Низкое, ворчливое бормотание.

— Рэйчел, малышка. Вернись ко мне. Пора тебе вернуться ко мне. Ты нужна мне, малышка. Открой глаза.

Он такой мягкий. Но в то же время невероятно расстроенный. Эмоции делают его низкий голос таким сиплым. Я не могу вынести, когда он так несчастен.

Так что я пытаюсь. Я наконец-то осознаю, что у меня есть веки, и работаю над тем, чтобы разлепить их.

Это тяжело. Они не хотят подчиняться. Я должна их контролировать, но не контролирую.

— Ты приходишь в себя, малышка? — голос теперь звучит иначе. — Ты справишься. Продолжай пытаться. Вернись ко мне.

Конечно, я делаю, как он говорит. Похоже, он нуждается во мне. Так что я снова борюсь со своими веками. Они все равно не хотят работать, и это страшно.

— Кэл!

— Я тут, малышка. Я рядом. Ты можешь это сделать. Открой глаза и посмотри на меня.

На сей раз мне это удается. Свет, с которым я сталкиваюсь, ослепляющий и режущий. Я скулю и моргаю несколько раз. Затем умудряюсь посмотреть прищуренными глазами и увидеть лицо Кэла, смотрящего на меня.

— Привет.

Он издает краткий, сдавленный звук.

— Привет, малышка.

Я шевелю своим телом, потому что теперь осознаю больше. Например, тот факт, что все части моего тела болят.

— Что происходит? Я в порядке?

— Ты ударилась головой о камень, когда мы упали. Тебе потребовалось много времени, чтобы очнуться, — его голос звучит кротко, но я узнаю боль в его глазах. Он боялся за меня.

— О. Думаю, я в порядке. Все как бы расплывается, и у меня болит голова.

Он наклонился ближе ко мне и напряженно всматривается в мои глаза.

Это нервирует. Я снова моргаю и спрашиваю:

— Ты собираешься меня поцеловать?

Он фыркает с сухим весельем.

— Не сейчас. Просто проверяю твои глаза. Практически уверен, что у тебя сотрясение.

— О. Надеюсь, не слишком сильное. Но моя лодыжка адски болит. И почему такое чувство, что весь мир трясется? Мы попали в землетрясение?

— Мы до сих пор едем, — Кэл почти улыбается, поглаживая мою щеку кончиками пальцев.

Я внезапно осознаю, что моя голова лежит на его коленях. Мы на заднем сиденье автомобиля. Должно быть, это джип, один из тех крупных внедорожников, потому что у пикапов нет такого заднего сиденья.

— О. Где мы?

— До города остался примерно час.

Я ахаю, вспомнив, что случилось перед тем, как я потеряла сознание. Я пытаюсь сесть, но Кэл мне не дает, и это хорошо, потому что мир вокруг начинает кружиться.

— Что там случилось? Как мы вообще выжили?

— Благодаря удаче. Или Богу. Или еще чему. У нападавших кончилось терпение, и они двинулись на нас. Как только они оставили свои защищенные позиции, мы начали подстреливать их по очереди. Но все равно. Нам крупно повезло. Мы не должны были отделаться так легко. Даже не потеряли машины, только один из мотоциклов.

— Ты в порядке? Пострадал? — меня накрывает воспоминания того, как он споткнулся. Летел к земле. Уронил меня вместе с ним. — Я думала, тебя подстрелили!

— Нет. Но было близко. Я пытался нырнуть за грузовик, но не совсем получилось. Так ты ударилась головой, — его губы кривятся.

— Вот даже не начинай винить себя за это, — все до сих пор как в тумане,