Я вздохнул и перевёл взгляд туда, где я по-прежнему держал Элизабет за руку. Она больше не напоминала человека, которому на голову вылили чернила. Скорее она сделалась угольным наброском самой себя, выполненным в серых тонах и мягко растушёванным по краям. Оставались только белые белки глаз.

Элизабет вздохнула.

– Что же, выбор был сделан. Не всегда удачно.

Смех застрял у меня в горле.

– Я нахожу, что выбор, при котором мои шансы выжить выше, обычно бывает правильным, – проговорил Эрик с другого конца комнаты.

– А меня не нужно… – мой голос сорвался на этом слове, – укутать, чтобы я уцелел?

– Для твоей задачи в бою это ни к чему, – ответил Эрик, – и я сам не намерен скрывать своё местонахождение. Увы, Элизабет – единственная, кому это необходимо.

Я хотел сказать что-то остроумное и смелое о задачах в бою или подколоть Эрика с его «увы», но в голову ничего не шло, и я стал оглядывать комнату. Хотел бы я сказать, что после склепа теней или логова ясновидящей под эстакадой меня уже ничто не удивляло в этой комнате. Но не знаю, достигну ли я когда-нибудь достаточного уровня хладнокровия, чтобы не быть шокированным, войдя из обиталища темноты в викторианский дом с тюлями и плюшевыми сиденьями из роскошной зелёной ткани в оконных проёмах.

Возле стола стоял диван, возле камина, в котором весело трещало пламя, – козетка (во всяком случае, я решил, что это козетка). Стол посреди комнаты был накрыт нарядной кружевной скатертью. На столе стоял серебряный поднос с пятью фарфоровыми чашками. Словно кто-то ждал нас четверых. И даже поставил чашку для Девона.

Стены были закрыты книжными полками. Старые книги, новые книги, знакомые мне названия и названия на совершенно незнакомых мне языках.

– Знаешь, если Леди вдруг заглянут к тебе на чай, они изгонят тебя из Подвилля за коллекционирование магических знаний из Консорциума, – заметил Чарльз, наливая себе чая в чашку. Тень с чайником в руках смотрелась жутковато. Его руки не выглядели достаточно материальными, чтобы удерживать чашку, не говоря уже о способности его внутренностей переработать чай.

От мыслей о призрачном пищеварении меня отвлёк короткий смешок Эрика.

– И заметь, большую часть запрещённых книг передал мне ты. – Он тоже налил себе чаю и сел. – Кроме того, я обучил дом прятать все недостаточно невинные вещицы – на случай, если ко мне нагрянут гости, которым моя коллекция может не понравиться.

Он не произнёс ни слова, даже пальцем не пошевелил, но полки вдруг задрожали, и нижняя их половина попросту растворилась в воздухе. Теперь от пола и примерно мне до пояса были просто стены с бело-голубыми обоями.

– Ловко. – Чарльз сделал ещё глоток.

– Этот дом давно находится в семейном владении. – Эрик вздохнул. – Не люблю втягивать его в свои драки, но вообще старикан ещё крепкий орешек. Ещё я научил его самостоятельно чиниться, так что его шансы пережить эту ночь, по крайней мере, не меньше наших.

Рука Элизабет в моей ладони мелко задрожала.

– Хочешь чаю? – неуклюже спросил я.

В одной пьесе, которую ставила мама, помнится, был целый длинный диалог о том, как успокаивает людей чаепитие. Девон с тех самых пор превратился в настоящего чаеголика. Я его страсти не разделял, но сейчас, кажется, чай пришёлся кстати.

Элизабет кивнула, от движения её головы в воздухе остались чёрные, медленно тающие росчерки, вскоре рассеявшиеся.

Я налил две чашки, добавил сливок и сахара и осторожно помешал. Престранное ощущение. Пить чай из дорогого позолоченного фарфора в тревожном ожидании, сумел ли Девон подставить нас и привести к нам ураган битвы.

Вооружившись чашками, мы с Элизабет сели на диван. Диван был такой большой, что между нами вполне мог уместиться ещё один человек, но Элизабет села рядом, прижавшись ко мне бедром. У меня внутри всё перевернулось, словно в животе запрыгал гиперактивный пудель.

– Девон скоро должен прийти. – Эрик отодвинул занавеску на дюйм и выглянул наружу.

– И он пригласил их прийти прямо к тебе домой? – сказал Чарльз. – Кажется, я готов накинуть тебе очки за храбрость.

– Запланировать на бой у чужого парадного крыльца было бы чертовски невежливо, – криво усмехнулся Эрик. – Кроме того, при прочих равных, я предпочитаю принимать бой на земле, которая будет сражаться на моей стороне.

– То есть как сражаться на твоей стороне? – удивился я.

– Я же сказал, что мой дом весьма неплохо обучен.

– Но как можно обучить… – задать вопрос мне не удалось, так как Элизабет задала свой, и он был важнее.

– Они точно не смогут меня увидеть? – голос её не дрогнул, но она смотрела на свои ладони, каким-то образом вернувшие себе прежний вид. – Просто я себя вижу.

– Таден сможет, – ответил Чарльз. Дом заскрипел в ответ на его слова. – А Леди нет, но беда в том, что их уловки мы можем не увидеть, пока не станет слишком поздно.

– Таден, – пояснил Эрик, – черпает свои силы из того же источника, что и Чарльз и другие тени. Это как уметь читать на одном языке. Если…

– Когда, – перебил его Чарльз.

– Когда, – согласился Эрик, – Таден приведёт парочку своих сумрачных тварей, Чарльз и его друзья смогут задержать их, пока сам Таден будет занят Леди.

– Но то, что приведут Леди, – очертания Чарльза колыхнулись, как будто он повёл плечами, – мы если и сможем увидеть, то отблеском.

– И если я могу сделать разумное предположение о том, что происходит, она, – сказал Эрик, указывая на Элизабет, – увидит магию Леди без покровов.

– А теперь, когда мы укрыли её, – закончил Чарльз, – она вдобавок сможет видеть то, что делает Таден, оставаясь невидимой.

– То есть вы собираетесь поместить меня где-то наверху, чтобы я с безопасного расстояния смотрела, как мои друзья рискуют жизнью? – глухо проговорила Элизабет.

– Они собираются поместить тебя где-то наверху, где ты постараешься помочь нам выиграть, – сказал я. – Без тебя у нас ничего не получится.

И я сомневаюсь, что у меня что-то получится. Мне хотелось крикнуть Эрику, что с меня хватит. Такое мне не по плечу.

Когда всё это только начиналось, я чувствовал себя пловцом, ныряющим на мелководье. До дна я доставал через раз, зато отлично видел рыбу и кружение песка. Этого было достаточно. Но теперь я заплыл слишком далеко. На этой глубине я видел только чёрную воду.

Но прежде чем я успел выразить всё это чуть менее пафосными словами, в дверь постучали.

У Эрика напряглась шея, но когда