Шрифт:
Закладка:
"Удачи вам двоим".
Джерри с ухмылкой протягивает нам номер пять и переходит к паре рядом с нами.
В Оскаре появилась новая энергия. Он кажется более спокойным, более уверенным в себе. Это не может быть просто выпивка: мы выпили одинаковое количество, а он в три раза больше меня.
"Ты хорошо выглядишь".
Был ли в его глазах намек на флирт?
"Спасибо. Теперь посмотри хорошенько. Судя по всему, я не буду носить все это долго, так что…"
"Что именно они тебе сказали?"
"Первоначально они описали это как сексуальную охоту за сокровищами, и понятно, что я не очень понимала, что это значит, но теперь, думаю, я все поняла".
"Вообще-то, это очень точно. Просто пообещай мне кое-что?"
"Что именно"
"Если ты чего-то не захочешь делать, ты мне скажешь".
"Я скажу тебе".
Я сильно прикусываю нижнюю губу, чтобы не выдать, как сильно мне нравится, когда он защищает меня.
"Но ты должен пообещать, что перестанешь беспокоиться обо мне и хоть раз дашь себе волю. Пожалуйста".
"Договорились".
Звучит музыка, кружатся разноцветные огни сцены, свет в зрительном зале тускнеет, когда воздух наполняется возбужденными криками. Электрический страх проносится сквозь меня. Я еще не до конца осознала реальность того, что сейчас произойдет. Каким-то образом я должна выдержать час развратных игр с определенно самым сексуальным мужчиной, на которого я когда-либо смотрела.
Я оглядываюсь назад в поисках моральной поддержки и вижу, как вся развлекательная команда, актеры, танцоры и работники театра подбадривают нас со своих мест. Том улыбается мне сдержанной, но ободряющей улыбкой. Я почти улыбаюсь в ответ.
Генри снова перечисляет правила, и мне кажется, что я вот-вот лопну от нетерпения. "Первое, что мне нужно, — это номер вашей команды и… связанный Уборщик".
Мэддисон копошится в сумке, пытаясь освободить пушистые наручники, потому что они зацепились за нижнее белье и другие причудливые предметы, которые она туда запихнула, а время идет быстро.
"Галстук! Мне нужен галстук!" — кричу я команде.
Валентина срывает один с шеи офицера из четвертой команды, который не очень-то сопротивляется, и за несколько секунд я делаю пару обручей для запястий Оскара, чтобы они проскользнули через них. Я наблюдаю за шоком на его лице, когда свободные и ничего не подозревающие узлы затягиваются одним ловким движением, и его запястья смыкаются.
Я обматываю остатки галстука вокруг промежутка между его руками и завязываю последний узел, после чего тяну его, как собаку на поводке, с нашим номером и бегу к Генри. Мы получаем полные пять очков, и наша команда взрывается.
"Где, черт возьми, ты научилась это делать?"
"О, прости, разве я не похожа на того, кого вы представляете с бондажным уклоном?"
"Не совсем."
"Хорошо. У меня его нет. Это все, что я умею делать".
Мне нравится удивлять его, когда он смотрит на меня так, будто я какая-то головоломка, которую нужно решить. Как только он думает, что знает меня, я подкидываю ему еще что-нибудь, чтобы сбить с толку.
Мы наблюдаем за тем, как все остальные команды импровизируют с галстуками, ремнями и даже шнурками. Все предпочитают связать женщину-уборщика, добавляю я.
"Уборщики! Мне нужно десять рубашек".
Мы с Оскаром немедленно раздеваемся и собираем рубашки, которые сыплются на нас со всех сторон. Пока мы их подсчитываем, одежда продолжает падать на головы банды, когда ее сбрасывают с верхней части кабинок. Когда я поворачиваюсь к Оскару, я ненадолго забываю, как дышать.
Я потерялась в его коже. Его пресс. Его бицепсы. Как вообще может существовать такой милый мужчина, как он? В некоторые дни, клянусь, я чувствую себя счастливой только потому, что он знает мое имя.
Он выводит меня из транса, таща за руку к Генри снова и снова крича мне: "Беги!".
Бюстгальтер Мэддисон — красота превыше функциональности; моя грудь отнюдь не велика, но ее едва можно сдержать. Несмотря на это, я держу себя в руках и продолжаю бороться. Не знаю точно, сколько очков мы набрали, но точно не много.
"У тебя что-то здесь".
Он показывает мне на уголок рта.
Я пытаюсь понять в чем дело, но ничего не чувствую.
"Ой, прости, просто мне показалось, что я увидел немного слюней", — насмехается он.
"Отвали".
Я шлепаю его по руке, хихикая от смущения.
"Десять пар трусов".
Трусов?
Я требую, чтобы девушки открыли свои сумочки и передали мне миллиард пар трусиков, но они только качают головами со злыми ухмылками.
"Брюки, Элизабет!" — кричит мне Том, бросая свою пару Оскару.
Отлично.
Я снимаю штаны, оставаясь в одних трусах Мэдисон, беру номер команды у полуголого Оскара, чьи руки заняты, а глаза уставились на мою спину, и мы бежим вперед. Мы получаем только одно очко, и я знаю, что это полностью моя вина, так что в следующий раз мне придется потрудиться, чтобы быть быстрее. На обратном пути я касаюсь уголка губ, чтобы поддразнить Оскара, как он сделал это со мной, и получаю лукавую улыбку.
У нас нет времени на то, чтобы одеться, прежде чем будет дано следующее задание.
"Мне нужны наши Уборщики… в любимой мужской секс позе".
"Пойдемте, мистер Уиппи. Очевидно, это миссионерская".
"Иди сюда".
Он подхватывает меня на руки, так что наши (почти) голые груди оказываются друг напротив друга. Он бежит со мной, а я, не переставая смеяться, крепко обхватываю его за шею и сжимаю наш номер. Когда мы добегаем до Генри, он просовывает руки мне под ноги, чтобы еще больше контролировать мое тело.
"Тебе достаточно неаполитанского?"
"Я больше люблю мятный шоколад".
Он осмеливается слегка покачать меня, и я чувствую себя, маленьким ребенком. Волна возбуждения захлестывает меня, и пульс между ног практически бьется от реальной картины того, как Оскар будет иметь со мной дело.
"Ладно, ладно, я готова", — провозглашаю я. Еще немного, и я не смогу удержаться от того, чтобы не наброситься на него прямо здесь.
Его смех такой озорной, почти зловещий. Кажется, я люблю его.
Я даже не слышу, как называют наш номер, но он отступает, все еще держа меня в объятиях, как силач, которым он и является. Бог знает, что задумали другие команды. В данный момент их здесь может и не быть.
Генри сидит за столом Джерри и держит в руках маленький желтый пакет.
"Здесь есть несколько частей, так
