Шрифт:
Закладка:
"Да, звучит примерно так, — соглашается она.
Они держат меня на мушке, и они это знают.
"Предоставь это нам, Харви. Мы скажем ей то, что ей нужно знать. Если ты пойдешь туда и спросишь ее, она будет слишком смущена, чтобы сказать, что хочет этого.
"Ты хочешь, чтобы она захотела этого, не так ли?"
Я сглотнул, все еще пытаясь найти выход из положения. И терплю неудачу.
"Между прочим, я думаю, что это очень плохая идея".
Последние несколько месяцев я был полон решимости держаться подальше от неприятностей. Я замкнулся в себе и сосредоточился на работе. До прошлой недели это было легко. Но после вечера следующей пятницы это станет почти невозможно.
"Как прошло вчерашнее собеседование, дорогой?"
Мамин голос странным образом заставляет меня страдать от тоски по дому и в то же время успокаивает меня.
Я сажусь на кровать и провожу рукой по волосам.
"Да, все прошло очень хорошо, спасибо".
"Когда тебе сообщат?"
"Думаю, через пару недель".
"Если кто и заслуживает этого, любимый, так это ты".
"Не знаю, если честно".
"Ох, Оскар. Неужели ты не поверишь в себя хотя бы на пять минут?"
"Я не могу быть слишком уверенным".
Мама вздыхает.
"Держи меня в курсе".
"Обязательно".
"Фотопоток в последнее время очень хорош".
Она меняет тему.
"Нэн всегда рассказывает мне, чем ты занимаешься, как будто я этого не вижу".
Я знаю. Она даже говорит мне. Нэн комментирует каждую мою фотографию в общем альбоме. Обычно это что-то о том, каким красивым парнем я расту, после чего моя сестра, Джемма, говорит что-то противоположное. Это хороший способ поддерживать связь.
Мне следовало бы сделать это на моем первом корабле, но я был слишком увлечен всем этим, чтобы делиться чем-то. Мы так много делаем каждый день и бываем в стольких красивых местах, что я чувствовал себя эгоистом, не делясь этим со всеми — особенно сейчас, когда Нэн уже не может выходить на улицу.
Еженедельные звонки маме — тоже часть плана "Не будь изгоем", который мы придумали. Видеть, как она чувствовала себя брошенной, когда я вернулся со своего первого контракта, было ужасно. И это не было "мой мальчик уже совсем взрослый"; я игнорировал ее целых шесть месяцев, как будто теперь я слишком важная персона, чтобы навещать ее дома. Как побирушка.
"Что это за девушка рядом с тобой на последней фотографии?"
Ну вот снова.
"На какой фотографии?"
"Вы были одеты как кинозвезды".
"Что, Мэдисон?"
"Ах, значит, она тебе нравится".
"Мам, мы это уже проходили. У меня нет ничего общего с Мэдисон".
"Я знаю, кто такая Мэдисон, глупый. Я говорю не о ней. Я имею в виду очаровательную маленькую блондинку, которую ты обнимаешь".
Ох.
Притвориться, что ее не существует, как форма обмана — самый старый трюк в книге.
Я не смог бы притвориться, что ее не существует, даже если бы попытался. Да я и не хочу пытаться.
Я смеюсь над этим.
"Я знаю ее неделю".
"Твоя прабабушка вышла замуж и забеременела Нэн через несколько месяцев после знакомства с моим дедушкой".
"Да, но в те времена секс до брака не одобрялся, а они были просто парой озабоченных подростков".
"Оскар!"
"Просто говорю"
"Ладно, умник. Она выглядит очень милой, вот и все".
"Да, она милая", — признаю я, заставляя ее ворковать. "Мама, пожалуйста. Я держу себя в руках, как мы и говорили".
"Я знаю, дорогой. Мне просто неприятна мысль о том, что тебе там одиноко".
"У меня все хорошо, правда".
После ужина Элиза отправляется в свою комнату.
"Нет, мы еще не закончили".
Ее глаза наполняются ужасом при мысли о том, что предстоит еще одно мероприятие.
"Это не связано с работой, расслабься", — заверяю я ее.
Она успокаивается, но остается в замешательстве.
"Пойдем".
Я ухожу, зная, что она последует за мной.
"Куда мы идем?
"Увидишь".
"Ни капли таинственности", — пробормотала она.
"Что ты сказала?" — спрашиваю я, мы оба прекрасно понимаем, что я ее услышал.
"Ничего!"
Она мило улыбается, и я сдерживаю собственную улыбку.
Каждую среду я, несколько актеров и танцоров собираемся вместе и играем с песнями из различных музыкальных театров. Я помню, как всем надоедало петь одни и те же песни и танцевать одни и те же танцы в течение нескольких месяцев подряд на разных работах, которые я выполнял, но мы никогда ничего с этим не делали.
Поэтому, когда я приехал сюда и увидел, что актеры сходят с ума так же, как и я когда-то, я подумал, что это будет забавная идея. К тому же, мне приятно время от времени окунаться в это сферу.
Я открываю дверь в репетиционную студию и жду, когда Элиза шагнет внутрь, но она замирает.
"Что это?"
"Пошли, споешь с нами".
С таким же успехом она могла свернуться калачиком, как ежик.
"Ты ведь шутишь?"
Я качаю головой, смущаясь. Я думал, ей это понравится.
"Я не настолько хорошо пою, как они
"Неважно".
Я улыбаюсь ей. Мне хочется сказать ей, что она ошибается, но я никогда не слышал, как она поет, поэтому если уж я собираюсь делать комплименты, то они должны быть искренними. Еще одна плохая привычка из моего прошлого, от которой я избавился.
"Они знали, что я приду?"
"Теперь знают".
Она снова оглядывает комнату, чтобы увидеть, как все дружелюбно смотрят на нас. "Я не хочу навязываться", — шепчет она.
"Ты и не навязываешься".
И с этим я вхожу.
"Надеюсь, вы не возражаете — я привел гостя".
Поначалу они меня тоже пугали, так что я прекрасно понимаю, о чем она думает. Синдром самозванца в полный рост. Я чувствовал себя неловко, что пришел сюда как артист, а не как член актерского состава, но потом быстро понял, насколько полезной и выгодной может быть эта работа.
В конце концов она заходит в комнату, и я наблюдаю за тем, как она расслабляется под теплым приемом. Это уже победа в моей книге.
Мы все собираемся вокруг пианино, где Макс проводит вокальную разминку.
Именно к Максу я обратился, когда у меня впервые возникла идея провести эти встречи.
Он постоянно давал уроки пения и фортепиано во время прослушиваний и
