к счастью, принтер находился на площадке пятого этажа рядом с огромным окном, из которого открывался потрясающий вид на Темзу. Вдали располагались Саут-Банк с Боро-маркет, Саутуаркский собор и старая тюрьма Клинк, ныне музей, который я посетила одним унылым дождливым воскресеньем год назад. Глядя на воду, я вспоминала жуткие лица заключенных, чьи отрубленные головы были насажены на колья. Во время работы я развлекалась тем, что мысленно рисовала выражение лица Джерри, когда полицейские постучатся к нему в дверь, арестуют его и препроводят в тюрьму, и представляла себе его выпученные от страха и удивления глаза, совсем как у тех заключенных.

Встреча в полиции была назначена на два часа. Около трех дня я проскользнула в туалет и попыталась дозвониться до Хелен, но безуспешно. Два моих сообщения также остались без ответа. В пять часов вечера я сломя голову выскочила из офиса, направилась на станцию метро «Банк», где втиснулась в переполненный вагон, и уже около шести вечера торопливо шла по улице к своему дому. У меня буквально скрутило живот от волнения, когда я увидела, что моя машина припаркована в непривычном месте и смотрит в другую сторону. Значит, Хелен уже съездила в полицейский участок и теперь ждет меня дома.

Открыв входную дверь, я скинула туфли и прошла в гостиную. Хелен молча сидела на диване, обхватив колени. Появившийся из лаза для кошек Джордж с мяуканьем потерся о мои ноги, но я даже не посмотрела на него, так как впилась глазами в лицо Хелен. Что-то явно было не так.

– Что случилось? – сев напротив подруги, спросила я.

– Ничего, – ответила она.

– Что значит «ничего»?

– Они ничего не могут сделать.

– Полиция? – (Хелен кивнула.) – Но почему?

– Это было слишком давно.

– Вовсе нет! – воскликнула я. – Они постоянно привлекают к уголовной ответственности за подобные вещи. За деяния, имевшие место в восьмидесятых и девяностых. Об этом постоянно сообщают в новостях. Жертвы рассказывают об изнасилованиях только спустя двадцать лет, поскольку раньше были слишком напуганы, чтобы заявить в полицию…

– Если имело место изнасилование, то да. А в нашем случае изнасилования не было.

– Знаю, но… – Я растерянно заморгала. – В любом случае это считается уголовным преступлением.

– Не имеет значения. Это не было изнасилованием. Он нас не заставлял.

– Мы были несовершеннолетними. Он вообще не имел права до нас дотрагиваться!

– Нам тогда уже исполнилось тринадцать. А если тебе больше тринадцати, то секс по обоюдному согласию не считается изнасилованием. По закону нам следовало сообщить в полицию в течение года после инцидента. Вот так-то. Мы опоздали.

– Не может быть!

– Вовсе нет.

– Но…

– Тейт, – голос Хелен звучал резко, сердито, – есть такой гребаный закон. Понятно?

– Хорошо, но…

– Ты мне не веришь?

– Конечно верю. Просто я…

– Что – просто?

– Просто у меня невольно возникает вопрос… ну… ты понимаешь. – Я подняла глаза на Хелен. – Ты им все рассказала?

Хелен обожгла меня сердитым взглядом.

– Тебе интересно, все ли я им рассказала? – прошипела она. – Тебе нужно, чтобы я снова разворошила прошлое?

– Ты вовсе не должна мне что-то говорить, – поспешно сказала я. – Мне только хотелось знать…

– Да, Тейт, – оборвала меня Хелен. – Ответ на твой вопрос: «да». Я рассказала им все. Вплоть до мельчайших подробностей. Мне пришлось. – Из ее груди вырвался странный кудахтающий смешок. – Можешь мне поверить, я выдала им исчерпывающий отчет.

– Хел… все хорошо.

Она порывисто наклонилась вперед:

– Я поведала им, как еще школьницей позволила мужику трахнуть меня. Объяснила, где это произошло, как это произошло, но… нет… им оказалось недостаточно. Они ждали от меня откровенного рассказа, что я и сделала, используя такие слова, как «пенис» и «вагина». Мне пришлось использовать слова типа «кончить» и «рот». И «охрененно больно»!

– Хелен, пожалуйста, остановись! – взмолилась я.

– В разговоре с совершенно незнакомыми людьми, Тейт! – На ее глаза навернулись слезы. – Мне пришлось говорить все эти интимные, отвратительные вещи совершенно незнакомым людям!

– Хел, мне очень жаль…

– Они заставили меня описывать половой акт во всех натуралистических подробностях. Опять и опять. – Ее голос дрогнул и перешел в судорожные всхлипывания. – Мне казалось, это происходит со мной снова!

– Ой, Хел…

– А потом, когда я наконец удовлетворила их любопытство, они на целых два часа оставили меня в комнате в полном одиночестве. Битых два часа я сидела одна, прокручивая в голове события прошлого. Вспоминая, насколько это было отвратительно, унизительно, гадко и каково это чувствовать себя использованной прокладкой, когда он заставил меня раздеться, встать на четвереньки, после чего оттрахал, словно я сучка с течкой!

– Прости. Прости меня, Хел…

– И я им выложила все как на духу. – Она громко застонала, точно от физической боли. – А через два часа они вернулись и сказали мне, что ничего не собираются делать! А значит, я напрасно терпела такие муки! Напрасно! И теперь я жалею, что пошла у тебя на поводу, а не прислушалась к своему внутреннему голосу. И зачем только я тебе поверила?!

Она уронила голову на колени. Ее волосы рассыпались, упав вперед, и я попыталась пригладить их, откинув назад, но она оттолкнула мою руку.

– Прости, Хел, – со слезами в голосе повторила я. – Прости, что не составила тебе компанию. Прости, что тебе пришлось пройти через все это одной. Я снова тебя подвела!

Хелен даже не подняла на меня глаз.

– Я чувствовала себя гораздо лучше, когда растрачивала свою никчемную жизнь.

По крайней мере, у тебя было что растрачивать, подумала я.

– А у меня никогда не было бойфренда, – выпалила я.

Тогда Хелен медленно подняла голову, глаза были красными, на впалых щеках грязные потеки от слез.

– Что, вообще никогда?

– Да, – тяжело сглотнула я.

– А почему?

– Ну… я просто никогда… ни разу… только не после того, что он со мной сделал, – пожала я плечами.

– Значит, у тебя вообще… – Хелен замялась. – Никого не было?

Я тяжело вздохнула и молча покачала головой.

Хелен упорно ждала ответа.

– Ну да, мне встречались мужчины, которым я нравилась, – объяснила я. – Одному из них я реально нравилась. Он был милым. Но я испугалась. При одной только мысли о том, чтобы с кем-то сблизиться, мне сразу захотелось… уйти в кусты.

– Ты что, лесбиянка? – спросила Хелен.

– Не знаю. Наверное, нет. Я предпочитаю мужчин. И постоянно о них думаю. Мне нравится находиться в их обществе. Но когда что-то такое начинает наклевываться, я всегда даю задний ход.

– Это из-за него?

– Не знаю. Только я, кажется, никому не верю. Для меня проще быть независимой. Хотя в то же время я чувствую себя ужасно одинокой. Похоже, я до