Стрелковые Очки наклоняется над рулем и спрашивает:

– Еще один из твоих слэшеров?

– Если бы. – Джейд устраивается на сиденье. – Вообще-то этот режиссер потом снял «Черное Рождество», так что, если не очень придираться, генеалогическую связь найти можно.

– Тоже восьмидесятые?

– Тот и другой – грязные семидесятые, – поправляет Джейд, следя, как тусклые огни фар бродят вдоль забора стройки. – Но восьмидесятые – действительно крутые! Тогда…

Стрелковые Очки прерывает ее, пытаясь завести уже заведенную машину, и слышен металлический скрежет, какие-то детали трутся друг о друга и – что важно – на проезжающей мимо машине вспыхивают тормозные огни.

– Приятно, ничего не скажешь, – ворчит Джейд, глядя перед собой, и ждет, когда другая машина проедет.

– Такая тихая, что не поймешь, включен мотор или нет, – оправдывается Стрелковые Очки.

– В восьмидесятые, – продолжает Джейд, наконец найдя благодарного слушателя, – слэшеры были во всей своей чистоте! В смысле, самые грязные, самые дешевые. Цены на производство бросовые, диалоги сляпаны наспех, актеры вообще никакие, одни и те же съемочные площадки – лишь бы сделать бабки по-быстрому. И как раз поэтому восьмидесятые стали Золотым Веком, когда появились и Джейсон, и Фредди, и Чаки – Чаки, правда, кукла, но не важно. Каждую пятницу появлялся новый слэшер, а то и два, или те же самые, что вышли несколько месяцев назад под другим названием. Вот времечко! Жаль, что я родилась слишком поздно.

– Коди тоже так всегда говорит. – Стрелковые Очки кивает на задние габаритные огни, которые наконец покидают Пруфрок.

– Коди? – переспрашивает Джейд. – Аа, тот самый индеец?

– Он тоже считает, что поздно родился. Мол, родись он сто лет назад, все бы сложилось иначе.

– Рада за него. А у меня вряд ли что-то поменялось бы.

Стрелковые Очки смотрит на нее искоса.

– Городские парни сыграли бы со мной злую шутку, швырнули бы меня в воду, я бы сбежала и превратилась в легенду.

– Извини, если что, но с такими, как ты, я в жизни не разговаривал.

– Достроили ваш замок Камелот? – спрашивает Джейд, указывая подбородком в сторону озера.

Стрелковые Очки сдает назад, разворачивается, и теперь они смотрят на стройку за забором со стороны озера. Дальше посверкивает огнями Терра Нова.

– Возникли проблемы с фундаментом, – признается Стрелковые Очки.

– Почва каменистая, – объясняет Джейд. – Поэтому кладбище – на этой стороне. А на той только заброшенные шахты. Мой учитель истории говорит, что скалы все изъедены пещерами. И, – Джейд закрывает глаза, чтобы все сказать правильно, – до появления озера по ночам там сверкали искры – это желающие разбогатеть долбили мотыгами землю.

– Разбогатели?

– Сам как думаешь?

Стрелковые Очки поднимает банку «Доктора Пеппера», сплевывает в нее, сбивает пальцем слюну и ставит банку обратно в держатель.

– Мне нравится, как ты косишь глазом, когда сплевываешь. Типа, знаешь, что невежливо.

Стрелковые Очки выключает парковочные огни, и вместе с Джейд остается в кромешной тьме. Зато из виду скрылся забор, что уже отлично.

– Почему ты хочешь всех убить?

– Кого-то больше, кого-то меньше.

– Обойдемся без имен.

– Сказал угонщик машин!

Стрелковые Очки виновато ухмыляется.

– Слышал про парня, которого на той неделе вытащили из озера? – спрашивает Джейд, любовно поглаживая приборную панель. – Наверняка где-то здесь есть его отпечатки. И ее тоже.

– Кого – ее?

– Подружки того парня. Она тоже сгинула. Скорее всего, отправилась в Утонувший Город.

– Это старый город, который под резервуаром…

– Под озером, – поправляет Джейд. – Ага.

– Я слышал, кто-то из них про это говорил. Вроде космонавт?

– Марс Бейкер? По-моему, он адвокат.

– Хочет запустить туда подводную лодку с дистанционным управлением, поснимать видео.

Джейд смотрит себе в колени, одновременно удивившись и огорчившись.

– Некоторые вещи лучше не раскапывать.

– Хочешь сказать, что не стала бы смотреть такое видео?

– Смотрела бы, пока в объективе камеры не появится разложившееся личико той девушки.

– Это было в «Челюстях». – Стрелковые Очки смотрит ей в глаза, ожидая подтверждения.

– У Спилберга прокатило, а я чем хуже? – откликается Джейд.

Стрелковые Очки молчит. То есть никуда не уходит, не сбегает, чтобы шепотком доложить корешам, какая она чокнутая со всеми киношными воспоминаниями, ужастиками и запекшейся кровью. Джейд бросает в жар, и, молясь, чтобы не дрогнул голос, произнеся это несколько раз в голове, она выдавливает из себя:

– Ты мне нравишься. – Стрелковые Очки смотрит на нее, ожидая продолжения, держа банку «Доктора Пеппера» у нижней губы, и она быстро добавляет: – В том смысле, что с тобой приятно поговорить.

– Где я был последние четыре года? – перевирает он строчку из какой-то песни.

– Зачем ты сюда приехал, включил фары? – спрашивает Джейд. – Знал, что это я?

– Говорят, тут медведь бродит. Мишки обожают помойки.

– Этот, похоже, любитель человечины.

– Похоже?

– Это все подстроено, отвлекающий маневр.

– Я думал, тут только форель водится.

Джейд снисходительно усмехается.

– Мне даже не разрешили прийти сюда в субботу, – сообщает она огорченно, меняя тему.

– На День независимости? Когда на озере будут фильм показывать?

– Фильм покажем мы.

– Мы?

Джейд чувствует, что Стрелковые Очки снова на нее смотрит.

– Очень многие, – она поднимает голову, чтобы увидеть его реакцию, – умрут.

– Сказала девушка, которая ищет орудие убийства на мусорной свалке.

– Ты прав, – признает Джейд. – Я первая подозреваемая, но это отвлекающий маневр, копченая селедка.

– Хорошо, что не форель.

Джейд бьет его по руке тыльной стороной ладони, и он отклоняется к своей дверце, но банку-плевательницу держит крепко.

– Ты рассказала шерифу про резню в заповеднике, про которую не знает никто, кроме тебя?

– Он не поверил.

– Из-за твоих волос и твоей… истории.

– Идиотских причин хватает.

– Твои киношные интересы? – угадывает Стрелковые Очки.

– Киношные интересы у меня – что надо! – Джейд гневно сверкает взглядом и вдруг замечает их отражение в лобовом стекле: двое взрослых деток придуриваются, пикируются, а сами строят друг другу глазки.

Кстати, она даже не знает, как его зовут.

Стрелковые Очки поднимает руки, признавая поражение.

– Если не ты, – продолжает он больше для поддержания разговора, – тогда кто же? Может, тот уборщик, который сгорел при пожаре? Кропси?

– Кропси – это Стейтен-Айленд, – объясняет Джейд. – Нью-Йорк Сити.

– Тогда Джейсон, Фредди, кто там еще?

– Майкл.

– Нет, другой, который людоед.

– Кожаное Лицо. Извини, это не слэшер. Там нет ни мести, ни повода для нее. На кого ему охотиться? На экономику Техаса, которая довела его семью до каннибализма?

– Я про другого людоеда.

– Ганнибал Лектер, – догадывается Джейд. – Увы, тоже не слэшер, хотя он и надевает лицо, срезанное у другого человека. Просто ему нравится пробовать людей на вкус, понимаешь? Кто еще, пока мы не перешли к главному? «Терминатор», «Чужой», «Роковое влечение»?

– Чувствую, тебя хватит на всю ночь.

– Я что пытаюсь сказать, – продолжает Джейд, – тому, кому нужно знать про слэшеры больше всех, я уже все объяснила.

– И он в это дело въехал?

– Она. – Джейд грустно качает головой, нет, Лета не купилась. – Хотя погоди-ка! Слэшер наверняка вырядится, как наша местная легенда, Стейси Грейвс.

– Имечко вполне себе, – одобряет Стрелковые Очки и в очередной раз сплевывает в банку, пуская длинную струю слюны.

– Кстати, об именах. – Джейд смотрит, как ловко он управляется с банкой, потом переводит взгляд на его желтоватые глаза.

Он понимает намек, улыбается и