Это применяли мои начальники и старшие коллеги. Однажды Майло рассказывал, как происходит зачистка. Основных формы две: когда устраняются воспоминания из головы человека и когда устраняются сами люди из чьих-то голов. Меняются паспорта, прописки, города, биографии. Это происходит быстро, в один момент: ТДВГ располагает такими ресурсами. Аналог программы защиты свидетелей, как в популярных боевиках, только круче.

Процесс может происходить двояко. Тебе стирают память, изолируют из привычного окружения, помещают в новое и создают новые воспоминания — ложную гипнотическую программу-легенду, и ты веришь. Либо тебя изолируют из окружения и ты должен сам поменять биографию, данные, а память о тебе стирается из мозга кого-то другого.

И тут Эдди невзначай вспомнил:

— Над этой семьёй навис страшный чёрный рок. То дядя умер, совсем молодой парень, старше нас с тобой всего на девять лет. То Мрию чуть не убили, то семья съехала. Да, я ещё тебе не успел сказать… я на днях слышал, как мама с папой шептались на кухне, и вот, папа сказал, что слышал, будто дядю Мрии зверски убили. Что нашли мёртвого на улице. То есть он не от болезни какой умер — а от убийства. Я не знал дядю Мрии, его в семье Мрии не любили, не общались. И вот я теперь думаю — не связано ли то, что произошло с Мрией, с её дядей?

— Убили?! — ахнула я. И проговорила, размышляя вслух: — Да, мы с тобой много раз говорили на эту тему — умер дядя… Я даже не задумывалась, что его могли убить… Как бы по умолчанию у меня сложилось, что он умер от болезни, вроде сердца там или рака. Я постараюсь узнать, кто его убил! — ляпнула я.

Эдди поглядел на меня удивлённо. Я поняла, что чутка спалилась и прикусила язык.

— Ну… в смысле не узнать, а… э… по своим каналам, — я беспомощно улыбнулась.

Эдди тактично промолчал секунды две, потом конспиративным шёпотом заявил:

— Клот, всё в порядке. Я никому не скажу. У тебя есть связи, источники. Иначе откуда бы ты взяла шпионские приборы и досье на Верте? Я растерян. Концы в воду. Я пытался выручить свою соседку, ведь я чувствовал за неё ответственность… Она младше, она девушка и моя мама бы хотела видеть её своей невесткой. Но… в итоге — пшик.

У Эдди глаза в тот момент стали грустными.

— Эдвард. Скажи честно, она тебе нравилась? — спросила я, душевно положив руку ему на плечо.

— Было немного… — признался он не сразу. — Я сейчас чувствую, что она умерла. В смысле, что раз уехала — значит, мы не увидимся. Дункалсы не вернутся. Они наверняка уже не Дункалсы, сменили имена, может в этот самый момент все трое — папа, мама, Мрия — лежат под ножом пластического хирурга, и он меняет им внешность. Возможно, даже меняет пол и возраст. Говорят — расставание это маленькая смерть. Но здесь расставание приравнивается к большой смерти. Человек по имени Мрия ушёл, вычеркнут из моей жизни.

— Эдди, мы спасли её. Мы сделали всё, что могли. Мы сделали всё, чтобы она была жива, — тихо проговорила я, смотря в его простодушно-хитрые глаза. Сейчас они печальные и растерянные. — Больше мы тут повлиять ни на что не сможем. Давай возьмём паузу. Мне нужно кое с кем поговорить про томберов.

— Ты не обязана… Ты подвергала себя опасности. Два раза. На кладбище и вчера… И всё — ради той, кого ты не знаешь, и ради меня, а я вообще тебе никто.

— Прекрати это самоуничижение! Ты мой брат. Хочешь, я порежу перочинным ножом себе ладонь, и мы побратаемся?

— Ох, Клот! Я готов побрататься с тобой без крови, давай просто выпьем этот чай на брудершафт, и представим, что пьём кровь друг друга! Кстати, так, кажется, вампиры братаются. То есть обращаются. В каком-то фильме показывали.

Мы выпили на брудершафт и значительно повеселили. Разве что не целовались.

— И всё равно. Проси у меня что хочешь, — широкой души человек, щедро предложил Эдвард Симони.

— Я прошу у тебя, чтобы ты отдохнул, успокоился. Хорошо доучился вторую четверть. Следующая неделя последняя, решающая, отчётная.

— Я хочу пригласить тебя, Пита и Джейн к себе на новый год, — улыбнулся Эдди. — Я это только что придумал! Вы придёте?

— Конечно придём! — легко согласилась я.

Я понимала, что он сейчас переживает. Острую любовную драму. Рыцарь спас деву из лап дракона, но царь с царицей увезли её в другое королевство. Сказки не получилось. Как выразилась бы Джейн, изучающая психологию — гештальт не завершён. Мне захотелось поддержать Эдди:

— В новом году найдёшь себе невесту.

— Я подумаю, — деловито ответил Эдвард. — Пораскину мозгами. Выберу, что я хочу получить от жизни. Может, мне не понадобится невеста. Может, она мне понадобится лет в сорок пять, когда я совершу то, что задумал и ещё задумаю.

— Уж не задумал ты захватить мир? — пошутила я.

— Нет, что ты! Знаешь, до знакомства с тобой у меня были такие мысли, но увидев, как ты дерёшься, я раздумал. Буду заниматься мирным фермерским трудом, помидоры выращивать, изучать глубоководных рыб, — Эдди весело и весьма художественно засвистел.

— Почему глубоководных рыб?

— Они мне нравятся. Особенно удильщики. Это такие рыбки с серьёзными мордами, они плавают на глубинах, где давление в несколько тысяч атмосфер. Подсвечивают всё вокруг себя лампочкой, а на эту лампочку прибегают любопытные рыбёхи поменьше. Удильщики их хап — и обед съеден. Хотел бы я быть таким удильщиком, — глаза Эдди стали совсем мечтательными.

— Нарекаю тебя Удильщиком, сэр Эдвард Симони! — я коснулась ребром ладони сначала одного его плеча, потом второго, потом макушки головы.

Сэр Эдвард Симони был очень доволен.

Мне предстояло поговорить с Майло. В первую очередь извиниться, что я давно не появлялась на базе и так и не узнала, что за задание он хотел мне дать. Ещё я хотела поговорить с Грифоном. Про русалок, которые летают дымом. Про Мрию. И про её дядю. Грифон работает в морге. Возможно, видел труп.

Я позвонила сначала в дом Ривелов в дверь, будучи уверенной, что Пит и Джейн там, и наверняка начнут меня журить, что же я так долго к ним иду. Но дверь открыли близняшки Маргарита и Сюзанна. Обе гиперактивные девятилетние озорницы подпрыгивали то на одной ноге, то на двух, а то на трёх — всего на двоих у них четыре ноги, а казалось, что все восемь, как в сказке про Восьминогого Зайца. Они мне задали вопрос с многозначительным видом:

— А чегой-то ты