Но лишь Правдоруб, как и ещё несколько близких товарищей знали, что Галактион был действительно спокойным и надёжным, как скала.

Оттяпало руку? Не беда, ведь есть ещё вторая. Оторвало ноги? Ну, так ещё же голова на плечах имеется!

Голову раскрошило? Так есть следующая жизнь!

Короче, если кто и мог развеять сомнения Правдоруба, что медленно, но верно терзали его, то только Галактион!

Поэтому, глубоко вздохнув и успокоив бьющееся, точно барабанная установка, сердце, Правдоруб повернулся к собеседнику.

— Ты уверен, что Владычица приняла правильное решение? — спросил он.

Галактион не изменился в лице, лишь слегка приподнял брови в немом вопросе.

— Я к тому, — тут же продолжил Правдоруб, — что может не все её решения такие правильные? Может, стоило прислушаться к Роланду? Или хотя бы СПРОСИТЬ его⁈ Что она может понимать в войне⁈ Ведь она…

Даже як под ним недовольно брыкнулся, ощутив вспышку эмоций своего седока.

Как-никак, а они являлись паладинами — элитой Москвы, избранниками самой Актрисы, которых она направила нести смерть своим врагам и защищать полис от всевозможных невзгод.

Её крепким щитом и карающим топором!

Паладины носили на себе лучшие доспехи, настоящие произведения искусства.

Каждый из них имел индивидуальный латный доспех из бронзы. Со своими отличиями, символами и украшениями.

У Правдоруба на кирасе был выбит силуэт топора в области сердца, этакое сокращение его собственного прозвища, а вот у Галактиона была изображена одинокая скала, показатель его крепости и невозмутимости.

Словно символ их веры своей Владычице.

Каждый паладин лично приносил присягу Актрисе, давая обет верности, служения и… больше не прикасаться к другим женщинам и даже не смотреть в их сторону.

Ведь после сияния красоты их Владычицы все другие казались лишь отражением звёзд в луже.

Паладины были и её охраной, и гвардией, и самой мощной ударной силой. Посвятившие всё свое время совершенствованию в боевых способностях, каждый из них в одиночку мог победить любого из известных монстров или разогнать отряд дикарей из других кластеров.

Вот только их и было всего двадцать.

Но после того, как Актриса покинула Москву, забрав с собой половину братьев-воинов, её образ стал меркнуть в сознании оставшихся. Как-то сам собой.

А вместо этого стали приходить невесёлые мысли.

— Какой смысл в нашей вере и преданности, если нас не слышат. Разве Актриса послушалась просьб своего первого паладина не совершать того, что она по итогу и сделала? — раздражённо потёр ладони в кованных перчатках Правдоруб, — Нет, она отмахнулась от него, будто веря в то, что «мы справимся»… Как долго это будет продолжаться⁈

— А мы не справимся? — покачал головой с полуулыбкой Галактион.

— Справимся, понятное дело! — ощерился кровожадно Правдоруб, — Но я не могу и дальше видеть гибель своих товарищей.

— Это лишь очередное испытание на нашем пути. Далеко не первое, как и далеко не последнее, — тихо вздохнул Галактион, смотря куда-то за горизонт.

Туда, где вовсю поднимались в ясное синее небо омерзительно-густые чёрные столбы дыма.

Туда, где погибали и страдали их товарищи и простые гражданские. А они были вынуждены стоять здесь и ждать…

Вот только чего? Дал бы ему кто ответ!

Их Москва уже не один день несла потери. Орда кочевников словно была невидимой.

Когда она наносила удар в одной точке их долины, со второй уже слышались вопли и крики крестьян и редких защитников форпостов.

Их отлавливали, точно скот, и уводили в степь, где те бесследно исчезали.

У паладинов был шанс разобраться с противником только здесь, под Москвой! Для чего первый паладин Роланд, предлагал их Госпоже собрать отряд в единый и несокрушимый кулак.

Да, паладинов было крайне мало.

Но там, где они проигрывали в количестве, то компенсировали качеством!

Доспех каждого паладина являлся настоящим шедевром лучших кузнецов и портных Москвы. Благо, шахты под самим полисом, полные олова и меди, легко обеспечивали лучшие материалы для будущих доспехов.

И не только люди были покрыты бронёй, но и их ездовые животные.

Ведь паладины разъезжали не на каких-то буйволах или коровах, а на настоящих яках!

Могучих, упрямых и способных взять на рога любого!

В отличие от тех же буйволов, которые обладали феноменальной Выносливостью, яки отличались исключительно в боевом аспекте.

Их таран нельзя было сравнить ни с чем, а Сила, с которой они врывались в строй противника, просто поражала воображение.

За это якам, впрочем, пришлось заплатить скоростью передвижения на дальние расстояния, как и аппетитом, который ещё постарайся утолить.

От того и форпостов с добычей еды вблизи Москвы имелось так много. Ведь полису приходилось кормить не только своих игроков, но и ненасытных ездовых животных.

За что яков в долине не раз и не два в шутку называли баранами. Причём, некоторые так звали исключительно яков, на которых ездили паладины…

Наверняка, за их особую прожорливость!

Однако Правдоруб бесился далеко не из-за этого.

А от того, что всех паладинов, его братьев, взяли и раскидали по всей долине в виде небольших отрядов

Да, Актриса и раньше не так чтобы талантливо командовала ими, её чаще всего заменял Роланд, но отчего-то в этот раз приказ их Госпожи был слишком уж нерациональным.

Будто это не более чем попытка выиграть время, задержать орду, но никак не попытка её уничтожить.

Паладин не понимал этого, всё больше утопая в своих сомнениях и раздумьях.

— Ответь мне, брат, в чём смысл нашей веры и служения, если впереди нас всех ждёт один конец, гибель? — вздрогнул Правдоруб от слов, что он произнес.

Это было ничем иным, как богохульством в адрес их Владычицы. Но он не мог остановить свой мыслительный процесс.

Не в столь критический для него момент.

— И это мне говорит игрок, что лично писал поэму Актрисе и дважды читал её вслух на главной площади? — ухмыльнулся Галактион, но Правдоруб заметил, как тот будто бы попытался сменить тему.

— Находясь вдали от Москвы, здесь, в грязи, пыли и поту, а не среди блеска металла и мрамора, я многое для себя пересмотрел. И по-новому взглянул на некоторые вещи, — признался товарищу Правдоруб.

Галактион молча кивнул на его слова. Кажется, не один он пересмотрел своё мировоззрение.

— Чем дальше я от Москвы и чем дольше я не вижу лика нашей Госпожи… тем слабее становится моя вера. Словно кто-то намеренно выдёргивает её фигуру из моей головы раскалёнными щипцами…