По этому поводу в присутствии президента Пуанкаре и лидера республиканской оппозиции Клемансо состоялось совещание военного кабинета, включавшего в себя самого премьера Рене Вивиа-ни, министра иностранных дел Теофиля Делькассе, военного министра Александра Мильерана, морского министра Виктора Огагнера, министра внутренних дел Луи Мальви и министра юстиции Аристида Бриана. Впрочем, все эти деятели были чистыми политическими функционерами, без малейшей профессиональной специализации, и при очередной перетасовке министерской колоды могли получить самые неожиданные назначения. Еще одним участником этого совещания была незримая тень ужасного Артанского князя, покровителя русских, сербов и болгар, серым облаком парящая под потолком и навевающая на его участников ощущение леденящего ужаса.

- Месье, - сказал Александр Мильеран, - новость последних часов, переданная мне генералом Жоффром, гласит, что англичане уходят со своих позиций, даже не предупредив об этом наше командование. Думаю, что падение Руана и Гавра - дело двух-трех ближайших дней, потому что французских частей на том направлении нет совсем.

- Месье Делькассе, - сказал президент Пуанкаре, - скажите, неужели наши дипломаты ничего не могли сделать, чтобы предотвратить выход из войны России и Великобритании?

- Они сделали все что могли, но добились только прямо противоположного, - ответил министр иностранных дел. - Мы хотели привести к власти в Петербурге послушных нам людей, но переворот провалился, в результате чего власть русского царя окрепла еще больше. Это все так называемый самовластный Артанский князь Серегин, называющий себя защитником русских, сербов и болгар, а также Бичом Господа Бога. Этот весьма могущественный и крайне воинственный господин, вмешавшись в войну, полностью разрушил все наши планы. Так, нам известно, что еще до сражения под Танненбергом он поклялся, что ни один русский или артанский солдат не погибнет ради возвращения в состав Франции Эльзаса и Лотарингии. За пределами этой максимы мы были ему безразличны, при этом решение германской проблемы он отодвинул на самую последнюю очередь после уничтожения Австро-Венгрии и разгрома неожиданно вылезшей на сцену Османской империи. С самого начала он объяснял русским генералам, что затея бошей взять Париж с ходу непременно потерпит фиаско, а потому каждый должен решать свои проблемы, тем более что Россия, в отличие от Франции, этой войны не хотела и всячески старалась предотвратить ее развязывание. Но после нашей попытки совершить в России переворот отношение этого монстра к нашей Милой Франции стало резко враждебным, и он фактически объявил ей войну. По крайней мере, то, что он сказал нашему послу Палеологу на встрече с императором Николаем, иначе трактовать невозможно. Правда, основные угрозы были направлены в адрес Великобритании, но и Франции этот человек не обещал ничего хорошего.

- Месье Делькассе, так вы считаете, что мы сами ухудшили свое положение? - спросил Раймон Пуанкаре.

- Именно так, месье президент, - ответил министр иностранных дел. - Посеяв ветер, мы пожали бурю гнева того, кто называет себя самовластным Артанским князем, который не терпит, когда ему перечат. От наших людей в Сербии мы знаем об этом человеке достаточно много, правда, большая часть этих сведений выглядит как талантливая мистификация в стиле графа Калиостро. В отличие от диких русских и сербов, мы, французы - современные образованные люди, а следовательно, не можем верить в магию, чудеса, живую воду и Божьего Посланца. По нашему мнению, этот человек - талантливый авантюрист и миропроходимец из будущих времен, использующий для совершения своих «чудес» еще неизвестные нашей науке физические явления...

- А еще, месье Делькассе, этот человек - самовластный тиран, везде и всюду старающийся насадить власть себе подобных, - рявкнул молчавший до того Клемансо. - Именно поэтому его симпатии оказались на стороне других тиранов и угнетателей своих народов: русского царя, германского кайзера и британского короля. Их он постарался примирить между собой, а республиканскую Францию руками германского кайзера вознамерился обратить в прах. Ненавижу, ненавижу, ненавижу и германских варваров, влюбленных в своего кайзера, и предателей-русских, которые не захотели жертвовать собой, чтобы выжило как можно больше культурных и образованных французских юношей! Как бы я хотел, чтобы тот заговор оказался успешен, император Николай взлетел бы на воздух вместе со всей семьей, а потом послушные нам люди разобрали монстра Российской империи на множество маленьких демократических республик, уже не имеющих амбиций великой державы.

- Нас интересует не ваша ненависть к бошам и русским, месье Клемансо, а то, что нам делать дальше, когда безвыходная ситуация превращается в катастрофу! - прошипел президент Пуанкаре. - И тех, и других мы не любим ничуть не меньше вашего, но это не изменяет нашего бедственного положения.

- А я откуда знаю, что делать? - огрызнулся Клемансо. - Когда все так плохо, как сейчас, мы можем только сражаться, пусть даже без надежды на победу. В конце концов, у нас есть колонии, где можно набрать целые армии чернокожих и узкоглазых, которые могут сражать с бошами вместо французов при численном перевесе трое-четверо колониальных солдат на одного германского гренадера. И, самое главное, мы сможем тратить этот ресурс без всякой жалости, в то время как у германского кайзера на счету будет каждый немец.

- Скорее всего, месье Клемансо, - нахмурился Александр Мильеран, - на претворение в жизнь такой прогрессивной программы у нас попросту не будет времени, потому что катастрофа наступит еще до Рождества. Дыру в Нормандии требуется латать прямо сейчас, а не через несколько месяцев, когда начнут прибывать колониальные контингенты. Генерал Жоффр считает, что мы на какое-то время должны вернуться к забытому в настоящее время принципу вооруженного народа и сформировать в Париже несколько территориальных дивизий Национальной гвардии, предназначенных исключительно для обороны столицы, а высвободившиеся регулярные войска шестой армии перебросить на Нормандское направление.

- Скажите, месье Мильеран, - сказал министр внутренних дел Луи-Жан Мальви, - а вы не опасаетесь, что после такого решения промышленность и деловая жизнь в Париже окажется парализованной, ибо клерки, инженеры и рабочие покинут свои рабочие места и переберутся в окопы?

- Если боши сумеют прорваться в Нормандии, форсировать Сену и начать окружение Парижа, то деловая жизнь в Париже будет парализована еще сильнее, - ответил военный министр. - Сперва необходимо спасти голову от гильотины, и уж потом думать о прическе. В чрезвычайной ситуации и меры должны быть чрезвычайными.

- Хорошо, месье Мильеран, - сказал президент Пуанкаре, - передайте генералу Жоффру, чтобы немедленно начинал формирование дивизий Национальной гвардии.