Он превращает повышенную чувствительность новых точных приборов в патологию, позволяя своему рассказчику воспринимать – возможно, через вибрационную среду эфира – «многие вещи в аду».

Рассказчик По убивает старика. Как всегда методично, он расчленяет тело и закапывает его части под половицами. Полиция прибывает, услышав крик жертвы, а рассказчик невозмутимо развлекает их, предлагая угощения и ставя стулья прямо на половицы, где лежит тело.

Затем он снова слышит стук, «точно часы, завернутые в вату», – это сердце его мертвой жертвы. Безжалостные удары и равнодушная болтовня полицейских доводят его до исступления, пока, наконец, он не кричит от ужаса и агонии, признаваясь в своем преступлении.

Точно так же, как желание продемонстрировать свое рациональное спокойствие привело к раскрытию убийства, повышенная чувствительность его органов чувств дала ему доступ к звукам, галлюцинированным или реальным, которые вывели его за пределы здравого опыта.

Описывая акт жестокой иррациональности на языке научного метода, По драматизировал темную сторону Просвещения – видение, до боли знакомое американцам, втянутым в «рациональный» экономический и политический порядок, определяемый безжалостной конкуренцией, рабством и насильственными поселениями. Несмотря на то, что обычно им представляли в успокаивающих тонах равенство, свободу и прогресс, под внешним видом спокойного разума пульсировали жилы ужаса, одержимости и жестокости.

Хотя сердце, спрятанное под половицами, может символизировать преступное безумие рассказчика – чудовищную вину, которую его расчетливый разум и болтовня не могут скрыть, – оно также повторяет высший символ метода и рациональности: механические часы, воплощение Вселенной с часовым механизмом и икону естественной теологии в аргументах Пейли.

Рассказ отслаивает рациональную поверхность, чтобы открыть необъяснимые и иррациональные силы. Когда снимается еще один слой, эти силы оказываются инструментами более глубокого механизма, имеющего свою собственную причину.

А еще, это чертовски захватывающее чтиво. С момента публикации рассказ приводил в ужас школьников и восхищал взрослых.

The Stylus

Рассказ «Сердце-обличитель» появился в первом номере журнала The Pioneer, который редактировал Джеймс Расселл Лоуэлл, молодой, высокородный поэт из Массачусетса, с которым По чувствовал «определенное совпадение мнений и вкусов». По провозгласил появление журнала как новый рассвет американской литературы. «В наши дни, когда журналы превозносятся и восхваляются, The Pioneer стал первопроходцем в великом деле реформ». Он написал Лоуэллу письмо, в котором предложил создать писательскую «коалицию» – тайный синдикат, союз или ассоциацию авторов, чтобы передать дело литературы в руки производителей, а не владельцев и издателей.

Во втором номере «Пионера» было опубликовано стихотворение По «Линор», печальные стихи о смерти молодой невесты. В нем также была опубликована сатира Натаниэля Готорна «Чертог фантазии». По было предоставлено место в мнимом клубе литературных гениев «за его воображение, однако ему угрожали изгнанием, как принадлежащему к несносному классу критиков».

Мечта По о собственном журнале неожиданно возродилась в начале 1843 года благодаря Томасу К. Кларку, богатому стороннику сдержанности, который редактировал семейный еженедельник Philadelphia Saturday Museum. О его «Американской карманной библиотеке полезных знаний» По отзывался положительно. Кларк заказал биографию По, который предоставил факты во многом преувеличенные или просто неправдивые, а его друг Генри Хёрст завершил статью, сопроводив неудачной гравюрой. По пошутил: «Я достаточно невзрачен, Бог свидетель, но не настолько». Биография вывела разнообразные достижения По, включая его поэзию, на всеобщее обозрение.

По удалось убедить Кларка в жизнеспособности престижного ежемесячного журнала. The Penn казался слишком локальным названием, теперь уже запятнанным неудачей. Новый журнал должен был называться The Stylus – то же самое, что и The Penn, но «под наилучшей эгидой, без каких-либо других изменений, кроме названия». Выпуск журнала был запланирован на июль 1843 года.

Партнерство с Кларком и улучшение здоровья его жены («Вирджиния почти восстановилась, за исключением легкого кашля») вернули ему энергию. Он отправил проспект Ф. У. Томасу в Вашингтон, признаваясь, что рад заполучить «великого партнера, обладающего достаточным капиталом и, в то же время, столь малым самоуважением, что позволит полностью контролировать редакционную деятельность».

Кларк предоставлял ему «половину доли» и средства на деятельность, а в обмен По должен был предоставить «литературные материалы» на первый год. Это был крупный заказ. Он должен был «писать как можно больше, под своим именем и псевдонимами, и надеяться на случайную помощь друзей, пока не будет преодолена первая стадия». Однако изнурительный литературный труд можно было вынести, если бы он контролировал содержание, имел долю в прибыли и свое имя на титульном листе.

Взрыв на Потомаке

Волнение Эдгара По по поводу The Stylus достигло опасного уровня: 6 марта пришло сообщение о том, что в Таможенной палате Филадельфии появился новый директор, судья Кельвин Блайт. Новая волна назначений была неминуема.

Собрав несколько причитающихся ему долларов, По немедленно отправился в Вашингтон. С Ф. У. Томасом, который занимался подготовкой вступлений, он собирался заручиться поддержкой официальных представителей вигов и подписчиков The Stylus – возможно, даже федеральной поддержкой.

Он снял номер в отеле «Фуллерс Сити» на Пенсильвания-авеню, где нашел Томаса в постели с лихорадкой и «волдырями по всему телу». Томас дал ему рекомендательное письмо для Роберта Тайлера.

Что произошло дальше, не совсем ясно, но в какой-то момент По постучался в дверь Белого дома.

В отеле По встретил старых друзей, включая Джесси Доу, который нашел его «несколько возбужденным, поскольку его слишком долго уговаривали выпить немного портвейна». На следующий день он подарил письмо и пневматический пистолет историку природы Джону Кёрку Таунсенду. Также он встретился с дагерротипистом Мэтью Брэди[47], посетил конгрессмена из Пенсильвании, интересующегося кодами, и убедил сына президента Тайлера Роберта вместе с новым министром военно-морского флота Абелем Апшером написать для The Stylus.

В разгар своей деятельности По написал Кларку, что подписка на журнал поступает из «всех департаментов», возможно, включая коммодора Джесси Эллиота из военно-морского флота. Его кипучая деятельность способствовала продвижению дела: «Я верю, что произвожу сенсацию, которая пойдет на пользу журналу». Он был в выигрыше. «Пришлите мне 10 долларов по почте, как только получите письмо. Я огорчен, что прошу у вас деньги, но вы, бессомненно, найдете в этом выгоду – вдвое больше».

По словам Доу, «на второй день он держался довольно уверенно, хотя, одновременно с тем, нельзя было упускать из виду его периодическую нестабильность». Там же присутствовал Томас Данн Инглиш, врач и писатель из Филадельфии, с новыми усами, По окрестил его «Мафиози». На Пенсильвания-авеню он занял денег у журналиста, который нашел его «грязным на вид и удрученным». В какой-то момент тело По не выдержало, и он оказался прикован к постели. Томас вызвал врача, но боль была не только физической – «он сильно страдал от своей