Шрифт:
Закладка:
Вера лукаво улыбнулась и сказала:
– Да уж, не завидую твоей жене.
– Чего?
– Зануда вы, Сергей Палыч! – весело пояснила она.
– А, ты про это, – улыбнулся Котомкин, – Слушай, а чего ты на колонизацию отправилась? Гиблое же дело – за столько лет ни одна колония не преуспела. Вышла бы замуж, ну, или карьеру развивала.
– Замуж? – удивлённо спросила Вера, – Никогда замужней жизни не искала. Всегда вокруг были мужчины, и я как-то думала – само должно получиться. Но, видишь, всё нет его, мужа, – вот даёт девушка, только про мужа и услышала! – Но с другой стороны, и хорошо. Ты мой характер изучил уже. Вот скажи, разве можно такую вытерпеть.
Котомкин припомнил, что за короткое знакомство Вера уже два раза его припечатала. Причём, один раз буквально!
– А сам-то что? Вон уже какой дядька здоровый.
– А я был женат, – спокойно сказал Котомкин.
– Развод?
– Развод.
– И что случилось? За молодыми аспирантками ухлёстывали, Сергей Палыч? Как наш общий знакомый?
Котомкин сразу понял, кого имела в виду Вера. У Гедимина Гавриловича много было прекрасных качеств, но и пару грешков он на душу взял. Если только пару. На мгновение Котомкин задумался о характере отношений молодой девушки и старого профессора, но тут же отогнал дурацкие мысли. Ему-то какое дело?
– Ну, как сказать. Действительно, дело в том, что в моей жизни всегда была та, которой я отдавал гораздо больше, чем семье.
Вера чуть поджала губы, скулы угрожающе заострились. Несколько тягостных мгновений Котомкин смаковал повисшее напряжение, но затем всё-таки сознался.
– Речь про науку, конечно – не без удовольствия Котомкин отметил, как девушка расслабилась, – Бесконечные командировки, проектная деятельность, современные разработки. Я всего себя посвятил прекрасной, как мне тогда казалось, идее – обставить «Заслон 10». Ну, и она устала – жена, то есть. Просто устала, и всё.
– И в итоге что?
– Что?
– Обставил?
– Да, обставил. Мои проектные решения оказывались эргономичнее, эффективнее, изобретательнее. В своё время из-за этого даже шумиха поднялась. В новостях писали.
– Слушай, а ведь припоминаю что-то такое! Невероятно.
– Правда, разница составляла процентные доли. И такой результат требовал максимальной отдачи. В конце концов, я просто сгорел. В итоге ситуацию с монополией Заслона переломить не вышло. Даже напротив. Для других мой пример стал нарицательным.
Вера странно посмотрела на Котомкина, а затем вдруг спросила:
– Слушай, а что за «ПБ №11»?
«Как странно»
– Откуда ты это услышала?
– Я? Да так, где-то, уже не помню, – смешалась Вера.
– Молодые инженеры думают, что это такая шутка. Мол, когда все 10 протоколов Заслона оказываются бесполезны, в силу вступает ПБ №11. Только это не «Протокол Безопасности 11», а «Полная Безнадёга 11».
«Вот только это вовсе не шутка»
– И что эта полная безнадёга значит?
С шипящим звуком отошла заслонка люка и в «камеру» протиснулось несколько плотных фигур.
– Вам уже лучше? Тогда пройдёмте, – выплюнул ведущий эскорта так, словно произносил оскорбления.
Котомкин молча встал промеж двух охранников. Те упёрлись в него плечами и настороженно следили за каждым движением. Интересно, как они думают, куда бы он мог отсюда сбежать?
– Отвечая на второй твой вопрос: чтобы вернуть старый должок. Поэтому и полетела, – сказала Вера неуверенным тоном.
Котомкин хотел обернуться, но один из конвоиров легонько ткнул его в спину, и помещение для задержанных осталось позади.
«Какой ещё должок? Нелепица»
Конвой двигался по оживлённым магистральным галереям станции. Зрелище вызвало немалый интерес у публики. Котомкин слышал удивлённые перешёптывания, видел осуждающие взгляды и торжествующие улыбки. Да, к инженерам станции «Эгида» особой любви не питали. Или дело в просочившихся слухах? Мол, инженер попытался поднять мятеж, за что и был оперативно задержан. Бывший зам бы не удивился, окажись он самым ненавидимым человеком на станции.
В конце концов, Котомкин оказался перед личным кабинетом Фёдора Васильевича Борисова, администратора станции «Эгида». Каждый раз он стучался в эти двери с внутренним содроганием. Почему-то теперь страха не было вовсе. Со спокойным сердцем Сергей Котомкин шагнул внутрь.
Из просторных панорамных окон открывался отличный вид на приближающийся Юпитер – будущую миссию, в которой Котомкин, видимо, уже не примет участия.
Помимо самого администратора в комнате находились Графф, Поминайкин (который при виде Котомкина принялся неистово ёрзать на стуле) и ещё несколько инженеров «Эгиды».
Борисов расслабленно сидел в огромном кресле. Вежливым тоном он начал:
– Ну что же вы стоите, Сергей Палыч. Проходите, располагайтесь, садитесь.
Свободных стульев в комнате не было.
– Спасибо, я постою, – спокойно ответил Котомкин.
Губы администратора расползлись в широкой улыбке. Впрочем, больше походило на звериный оскал. В торжественной и высокопарной манере он повёл свою речь:
– Итак, я собрал в этой комнате всех противников моего плана. Противников прогресса, которые держатся за отмирающие традиции и не желают признавать подавляющее превосходство Заслона…
«Кому-кому, а мне всё прекрасно известно о превосходстве Заслона»
Подумал Котомкин. Администратор продолжал:
– Первый – молодой дурак, который никак не может определиться, на чьей ему быть стороне…
– Я бы попросил, ничью сторону я не выбирал, просто ваш план опасен и я…
– Молчать! – взорвался администратор, его лицо мгновенно приобрело багровый оттенок, но затем он опять вернулся к спокойной манере, – Второй – старый дурак со взглядами прямиком из прошлого столетия….
Котомкин в жизни не слышал, чтобы кто-то так дерзко оскорблял Граффа. Многоуважаемый профессор пользовался огромным уважением и имел очень могущественных друзей наверху. Но, видимо, вдали от кабинетных генералов, администратор мог в полной мере пользоваться положением главной задницы на «Эгиде». Правда, больше всего Котомкина удивила реакция самого Граффа. Точнее, её полное отсутствие.
– И, наконец, главный дурак, который в погоне за дешёвой славой решил устроить на станции переворот…
«Главный дурак. Сколько мне чести»
– Эти господа считают применение 10 протокола нерелевантным, опасным. Господин Графф даже настоял на ведении протокола, и я великодушно решил выполнить эту просьбу.
«Читай, задокументировать его позор»
– Сторона противников, выскажитесь.
Как по команде Графф поднялся со своего места.
– Вы предлагаете самый топорный, самый рискованный метод из возможных. Ради сиюминутной выгоды вы подвергаете станцию огромной опасности. Всё, что я мог сказать, я вам уже сказал. На этом всё.
Администратор кивнул, после чего профессор вернулся на стул.
– Сторона защиты, выскажитесь.
Вперёд выступил инженер по фамилии
