— Тем, что он не призвал к войне в открытую, — Пётр Алексеевич долили себе чаю в чашку. — Хоть мне и запрещено было вмешиваться, но никто не отменял мести с моей стороны. Поверь, многие из-за этого не решились нападать, и твой дед смог сохранить секрет в войне против целого альянса.

— Коварство и хитрость, — вздохнул я, — ничего нового.

— Ещё месть, — Бестужев доедал уже вторую плюшку, — за эти годы я выявил многих аристократов, кто остался в тени той войны. Ослабил их рода экономически. И сейчас, когда ты возрождаешь род Орловых, я с удовольствием раздавлю их. Только наследство прими, съезди к деду.

Признаться, его последние слова удивили. Я чуть чаем не поперхнулся.

— Серьёзно? — я посмотрел на него, — сначала Вы готовы убить меня из-за наследства, а теперь толкаете к нему.

— Проверка пройдена, — пожал он плечами, — а нам с Ефимом надо продолжить игру. Ты станешь главным в роду, он вернётся из изгнания, и мы с ним такого шороху наведём.

Его глаза на мгновение потемнели, а тяжёлая челюсть поджалась. Заиграли желваки. Не хватало только булавы на ремне и, чтобы он ладонь ко лбу приставил.

— Зачем Вы мне это рассказываете? Вы меня впервые видите. А я впервые слышу о наследстве.

— Всё дело в договорах, — хмыкнул он, обошёл свой стол и, достав из ящика пачку бумаг, положил их передо мной. — Здесь прописано всё, что регламентирует наши отношения. Можешь ознакомиться.

Приплыли. Сказать, что я обалдел — ничего не сказать. Дед, невиданный мною ни разу Ефим Юрьевич, назаключал с Бестужевым договоров на все случаю жизни. Причём с прицелом на следующие поколения. Договора продолжали действовать и после смерти двух стариков. Чтобы их расторгнуть нужно было выполнить довольно простые действия. Одна проблема — после них инициатор оставался с голым задом в буквальном смысле.

Нет, был один способ, если стороны решат расторгнуть соглашение без отступных. Но найдите такого человека, кроме меня, конечно же.

Это я соглашусь ничего не получить взамен, а вот другой кто — вряд ли.

Я оторвался от бумаг и посмотрел на Бестужева. В голове образовалась каша, и мне срочно необходимо было все обдумать. Разложить по полочкам.

— Это твоя копия, можешь оставить, — произнёс Бестужев, и вздохнул, когда посмотрел на пустое блюдо из-под плюшек.

— Благодарю, — произнёс я обескуражено. Только что я был хозяином своей жизни, а теперь связан узами крепче брачных.

Интересно, он объявит мне войну, если я откажусь от них? Согласно бумагам, может. Хотя, это же в обе стороны действует. Может, я тоже смогу что-то получить взамен? Надо изучить бумаги пристальней. Желательно в одиночестве.

Я свернул бумаги в трубочку и попытался засунуть во внутренний карман пальто. С первого раза не вышло, пришлось чуть надавить и оттуда выпал пакет от Осокиных.

Я чертыхнулся. Совсем забыл о нём. Подхватил пакет в руки и собрался убрать, но заметил, что взгляд Бестужева прикипел к гербу на обороте.

— Осокины? — протянул он задумчиво.

— Они самые, — хмыкнул я, — виру выплачивают.

— Виру? — удивился он, и я описал ситуацию.

— Интересно, — Бестужев дёрнулся, но вовремя остановил себя и посмотрел на меня, — позволишь ознакомиться?

— Пожалуйста, — я протянул конверт, и он шевеля губами, зашелестел бумагами.

Пока Бестужев читал, я задумался.

Правы были те, кто говорил о его покровительстве. Тут и военная помощь прописана в договорах, и экономическое сотрудничество. Он равноценный партнёр с дедом получался, а теперь со мной. Потому что договора заключены между главами родов. Только есть нюанс. Это не отменяет, что договора для меня бесполезны.

Они подразумевают именно равное сотрудничество. Одинаковое вложение с двух сторон. Если кто-то перевкладывается в одном направлении, то второй обязан компенсировать в другом.

Уверен, с дедом он разошёлся бы по дружбе, а я вряд ли. Особенно, учитывая, что за одной проверкой может последовать ещё.

Эти договора для меня, скорее обуза, чем помощь. Я обязан, должен и т.д. Вплоть до вступления в войну. Да, там оговариваются исключения, на случай, если один из союзников пойдёт войной на Императора, например, но мне вообще пока не нужны воины.

Тартар меня поглоти обратно. Вот же Дед, удружил в своё время. Чем он думал? Теперь точно надо к нему ехать, думаю, он сможет всё это расторгнуть без последствий. Но, ладно, это вопрос будущего. Сейчас есть дела поважней. Наладить сбыт артефактов.

— Занимательное чтиво, — Бестужев вернул мне документы, — Осокин, как всегда, горазд на выдумки.

— В смысле? — я запихнул конверт в пальто и посмотрел на Петра Алексеевича.

— В прямом, — усмехнулся Бестужев, — усадьба требует слишком много денег на содержание, ты не потянешь, а помогать никто не будет: содержать свой дом дело чести. Так что тебе придётся продать усадьбу, а это, — Бестужев прервался и посмотрел на меня. — Обычным курьером прислали?

— Угу.

— Получается, после твоего отказа они выставляют тебя, как жадного охотника до выгоды, — глаза Бестужева сверкнули весельем, — откусил больше, чем можешь проглотить. Отсюда будет уже урон твоей чести, а случившийся поединок смогут в будущем обелить. Якобы это ты всё подстроил.

Я задумался. Это, что же получается? Осокины нанесли мне удар, а я не заметил? Ох ты ж, троянский конь в действии…

— Но есть выход, — Бестужев убедился, что в чайнике больше нет чая, и поставил его на место, — продай мне усадьбу. Дам тебе миллион рублей, это выше рыночной цены.

Он уставился на меня в ожидании ответа, а мои мысли скрипели с непривычки. Не люблю интриги. Другое дело — шандарахнуть молнией, и проблема решена.

— Благодарю за предложение, — произнёс я осторожно. — Но мне нужно время подумать. В последние дни слишком много всего произошло.

— Конечно решать тебе, Кирилл, — кивнул Бестужев. — Только пальто сними, в доме тепло. С твоим защитным артефактам ничего не случится.

Я удивлённо посмотрел на него, а он улыбнулся:

— Думаешь, я не понял, почему ты в нём сидишь? У меня тоже паранойя была в твои годы.

Пётр Алексеевич позвал Филиппа Кирилловича, и я нехотя отдал пальто слуге. Бестужев кивнул и хлопнул ладонями по коленям.

— Тогда пойдём на приём, представлю тебя высокому обществу. Если