— Инна Кузьминична видела?

— Нет.

Наталья вспомнила свою прошлогоднюю практику в областной больнице. Там лежала женщина. Пожалуй, немного постарше. Такая же грудь и такие же боли в спине. Как выяснилось, у этой женщины был рак груди, перешедший на позвоночник. «Неужели и у Веры то же самое? — с тревогой спросила себя Наталья, делая несложные подсчеты: — Прошел год, как она заметила у себя затвердение. А сколько времени не замечала? Так набежит самое малое года полтора. Много… Как же это могло случиться? Ведь доярок и всех сельских механизаторов берут на диспансерный учет, их периодически осматривает врач, чтобы вовремя обнаружить начинающуюся или скрыто протекающую болезнь. Вовремя обнаружить и надежно излечить. А тут, выходит, не обнаружили…»

— В прошлом году профосмотр вы проходили? — Наталья была уже почти уверена, что ее горькая догадка подтвердится. Все точь-в-точь как у той женщины, которой, скорее всего, давно нет в живых.

— Проходила.

— Сколько раз?

— Нас осматривают каждые три месяца.

— Кто вас лично осматривал?

— Инна Кузьминична.

— А сколько раз вы обращались к врачу после того, как у вас заболела спина?

— Я уже и счет потеряла. Наверное, больше десяти.

— Смотрела тоже Инна Кузьминична?

— Да. То есть нет. Раза два смотрела еще и акушерка.

Вот так. Без малого двадцать раз врач осматривал женщину и при этом так и не обратил внимания на грудь. Правда, тут есть доля вины самой Тереховой, которая невольно, из-за ложной стыдливости, скрывала свою болезнь. Хотя какая там вина? Разве она знала, к чему это может привести? А врач? Тут надо ставить вопрос прямо: можно ли было распознать болезнь? Можно. Требовалась простая врачебная добросовестность. Во всех случаях поздней диагностики злокачественной опухоли заполняется специальный документ. Его обязан составить врач, который первым выявил рак в запущенной стадии. Этот документ направляется затем в областной онкологический диспансер, а причины позднего обнаружения злокачественной опухоли обсуждаются на врачебной конференции районной больницы. Значит, она, Наталья, должна составить такой протокол? «Да, милая, — отвечала себе Наталья, — должна, и тут ничего не поделаешь. Инну Кузьминичну могут отдать под суд за халатное исполнение служебных обязанностей. В лучшем случае выговор ей обеспечен, и ты наживешь себе смертельного врага. Вот так-то. Выбирай». У Натальи голова шла кругом. Как поступить? Если строго разобраться, здоровье Тереховой уже не вернешь, а жизнь Инны Кузьминичны будет сломана. Кроме того, есть еще и такое понятие, как микроклимат в коллективе…

— Мы заберем Оксанку в больницу, — на время отложила решение Наталья.

— Зачем? — испугалась Терехова.

— Понимаете, у нее может приключиться воспаление легких. Чтобы этого не случилось, пусть она будет под наблюдением.

— А я как же? Я тоже с Оксанкой?

— Нет, Вера, в этом нет необходимости. Кстати, вам тоже нужно лечиться.

— Я же лечусь.

— Понимаю, но это лечение уже не помогает.

— Вот я и буду вместе с Оксанкой. Вы будете лечить и меня и ее.

— Вам нужно полежать в областной больнице. Я вам дам направление.

— У меня что, не радикулит? Что-то с грудью?

Меньше всего ожидала Наталья этого вопроса.

— Вера, — в доверительном тоне начала она, — припомните хорошенько: перед тем как вы обнаружили у себя затвердение, вы не могли простудиться? Может, попали под дождь и сильно продрогли или побывали на сквозняке?

Терехова задумалась. Ну кто когда-нибудь не простуживался; кто не пил молока из холодильника и не расплачивался за это заложенным горлом; кто разгоряченным не стоял на сквозняке?

— Да, было такое, — ответила Вера. — У нас в коровнике шел ремонт. Сквозняки, сами понимаете, как в проходном дворе. Работали до пота. А потом отдых. Вот и продуло, да так, что слова сказать не могла, осипла. И, помню, спину ломило.

— Ну так что же вы хотите? Воспаление получили, мастит. В хроническое перешло. А потом и осложнение — радикулит. Так что все сходится.

— Ой, Наталья Николаевна, — успокоилась Вера, — а я уже бог весть что подумала.

— Вот вам направление. Не откладывайте только. А теперь давайте соберем нашу принцессу на горошине, и я отнесу ее в больницу.

— Как же вы одна?

— А что? Тут рукой подать. Мост перешла — и в больнице. Только дайте мне ваше пальто. Высохнет мое — зайду, разменяемся.

— Конечно, какой разговор…

Возвращалась из больницы — было уже совсем темно. Косо падал снег. Возле своей калитки различила неясный силуэт мотоцикла с коляской и прохаживавшегося человека. Можно было не гадать: пожаловал Иван Валерьянович Корзун. Подошла ближе. Интересно, чем объяснит он свой поздний визит? Хотя зачем искать поводы заместителю главного врача района? Правда, при деловых посещениях больницы принято обращаться к главному, а не рядовому врачу. Ну да это уже чистая формальность, а с формальностями Иван Валерьянович не считается. За последние полгода Корзун побывал в Поречской больнице по меньшей мере раз двадцать. Сослуживцы с ехидцей говорили между собой: «Никак Иван Валерьянович хочет сделать нашу больницу образцово-показательной». А Яков Матвеевич Ребеко (тоже не без подковырки) всегда ставил своего заместителя в пример другим: «Вот вы, Прасковья Ивановна, сколько раз выезжали в свою подшефную больницу?» — «Два». — «А вот Иван Валерьянович двадцать. Это о чем говорит?» — «О том, что скоро будет свадьба», язвительно отвечала Прасковья Ивановна.

— Здравствуй, Наташа, — первым поздоровался Корзун.

— Добрый вечер, Иван Валерьянович. Вы опять проверяли фельдшерско-акушерский пункт в Дворчанах и по пути заехали к нам?

— Нет, на этот раз никого не проверял, а прямо к вам.

— Ну что ж, вводите тогда свое транспортное средство во двор и будьте у нас гостем.

Марья Саввишна, мать Натальи, хлопотала у плиты, готовила к приходу дочери ужин. Заметив вошедшего Корзуна, она вытерла руки и сказала:

— Милости прошу к нашему шалашу: я пирогов покрошу и откушать попрошу.

— Спасибо, Марья Саввишна. Это мой табун в двадцать лошадиных сил, что стоит у вас во дворе, есть не просит, а я от чашки чаю не откажусь. Сказать по правде, малость продрог. Еду, значит, мимо вашего двора. Дай, думаю, к поречанам загляну. А тут и Наташа подходит. Зря вы ей только разрешаете в такую метель задерживаться на работе.

— Такая уж она у меня самостоятельная, даже не скажет, когда домой явится. Другой раз жду-жду, да так до утра и просижу. Тревожусь, уж не случилось чего.

— Мама, ну что у нас может случиться? Это же не город.

— Не город, а все-таки.

Наталья искоса поглядывала на Корзуна. Она никак не могла привыкнуть к его манере складывать губы в хоботок и вытягивать вперед. И еще дрожание пальцев, когда держит руку на весу.