подтянул. В классе Макс тоже вряд ли найдет родную душу — тем более, что он с семьей только-только переехал, когда отчим нашел новую работу, и еще не успел обзавестись приятелями. Впрочем, в родном городке Макс прожил почти семнадцать лет, но так и не смог похвастаться хотя бы одним другом.

Не то чтобы Макс был каким-то нелюдимым угрюмым молчуном — хотя многие могли сказать обратное — просто… Чувствовал себя одиноким даже в самой шумной толпе. С одной стороны, ему, конечно, хотелось бы стать душой компанией — ну или хотя бы частичкой души — однако каждый раз все его попытки влиться в коллектив заканчивались в лучшем случаем неловким молчанием. Шутки Макса мало кто понимал, его же совершенно не интересовало то, от чего сходят с ума сверстники, так что со временем он будто бы даже привык быть незаметной тенью, которая вроде бы всегда рядом, но вниманием похвастаться не может, и даже отчасти научился находить удовольствие от своего положения. Интернет — другое дело. Несмотря на то, что «сталкерством» — не слежкой за бывшими, а лазаньем по местам, подобным этому — Макс занимался не так давно, каких-то полгода, он уже успел стать солидной персоной на паре тематических ресурсах и даже получил несколько приглашений полазить где-нибудь по области — жаль только, мама не согласится отпустить Макса хотя бы на пару деньков куда-то одного с ночевкой, что уж говорить про отчима…

Макс обшарил все пять этажей, и, остановившись на последнем, вытащил из кармана телефон — почти полшестого, пора домой. Несмотря на теплую погоду за окном все же стоял конец сентября и темнело довольно рано, а возвращаться назад минимум час. Увы, этим вечером он не нашел ничего лучше сломанной расчески, пары пуговиц, пластмассового пупса без одной руки и прочего хлама, за которым и наклоняться было лень. Жаль — он уже обещал «коллегам» из сети подробный отчет и предвкушал их восторженные комментарии, как тогда, когда он обнаружил практически целый патефон. Макс уже было ступил к полуразрушенной лестнице, как вдруг кинул взгляд внутрь одной квартиры — и не поверил своим глазам.

Прямо в центре большого зала с потолка, чуть покачиваясь, свисали большие ножны с кинжалом, что зацепились кожаным ремнем за люстру. Рукоять кинжала была выполнена из дерева и покрыта какими-то странными узорами, само же лезвие длиною достигало сантиметров пятнадцати, не меньше. Судя по виду — дорогая игрушка. Интересно, кто же так спешил, что оставил здесь подобное сокровище? И зачем повесил на люстру?

Подойдя поближе, Макс закусил губу, прикидывая шансы достать кинжал. Он раскачивался прямо над здоровенной дырой в полу, которая вела вниз минимум на пару этажей. Навернешься — в лучшем случае переломаешь ноги, в худшем — свернешь шею, а то и вовсе до старости будешь прикован к инвалидному креслу. Совсем как тот пацан из параллели, который прошлым летом сдуру сиганул в речку головой вниз, гостя в деревне у родственников. Воды там оказалось по колено — бедолага хоть и поломал несколько позвонков, но выжил, правда, шевелить теперь он мог только башкой и прогнозы врачей были неутешительными.

Вспомнив об этом случае, Макс уже было отказался от своей затеи, но еще раз взглянул на нож и все же решил рискнуть. Такое сокровище было грех упускать. Думается, даже мама сменит свое мнение, да и отчим одобрительно хлопнет по плечу — кому как не бывшему военному разбираться в хорошем оружии. Скинув рюкзак прямо на пол, Макс протянул руку к кинжалу — дьявол, не хватало каких-то пары сантиметров! Макс придвинулся чуть ближе к краю — несколько камушков под его подошвами скатились вниз — и аж высунул язык от напряжения. Еще немножко, еще капельку и…

Не успел Макс дотронуться до ножен, как в спину ему будто бы ударил легкий порыв ветра. Макс потерял равновесие, неловко взмахнул руками — и через миг уже висел над пропастью, отчаянно цепляясь за край. Он попытался было вскарабкаться обратно — куда там! Сил ему едва-едва хватало на то, чтобы не рухнуть вниз. Да и то — взмокшие от пота ладони его начали предательски скользить, он оглянулся через плечо прямо в черную бездну, что напоминала жадную пасть, только и ждущую, когда в нее попадет добыча и подумал о том, что мать с отчимом, наверное, все же были правы. Эх, и почему Макс каждый раз отчаянно филонил на физкультуре — кто бы знал, что подтягивания однажды действительно могут пригодиться…

— Не хотелось бы тебя расстраивать, но скоро ты упадешь, — раздался вдруг звонкий голос.

Макс поднял голову и увидел какого-то паренька, который, лежа прямо на полу и опершись кулаком на щеку, смотрел на него с предельно скучающим видом. Одет он был престранно: зелено-коричневая куртка, покрытая какими-то листьями, желудями и веточками, такого же цвета колпак, из-под которого торчал залихватский ярко-рыжий вихор, узкие кожаные штаны и легкие мокасины на босу ногу.

— Правда? — огрызнулся Макс. — А я-то и не знал. Спасибо за подсказку, умник!

— Всегда пожалуйста! — с широкой улыбкой отсалютовал парень и достал из-за пазухи большое красное яблоко. С хрустом откусив от него большой кусок, он принялся жевать его, да так тщательно, словно бы ничего больше в этом мире его не беспокоило.

— Ну и?! — не выдержал Макс.

— Что «Ну и»? — казалось, искренне удивился парень.

— Быть может, вытащишь меня? — пропыхтел Макс.

— А, так ты не специально повис прямо над пропастью? — парень уселся на корточки, сдвинул колпак на затылок и озадачено почесал нос. — Просто я так частенько делаю. Помогает с мыслями собраться. Не хотел, знаешь ли, прерывать чужое веселье.

— Разумеется, нет! — ответил Макс и стиснул зубы, чувствуя, что пальцы его начинают неметь, а футболка под курткой намокла от холодного пота. — Так ты поможешь?

— Конечно! — воскликнул парень. Он уже протянул Максу руку, как вдруг отдернул ее и задумчиво произнес: — А ты мне что?

— В смысле?

— Допустим, я помогу тебе вылезти. Что я получу взамен?

— Серьезно? — простонал Макс. — Ты еще торговаться вздумал? Сейчас?!

— Нет так нет, — пожал плечами парень, куснул последний раз и бросил огрызок прямо в пропасть; через мгновение снизу раздался тошнотворный шлепок и Макс невольно представил, как с подобным звуком раскалывается его череп. Его невольно замутило, а