Шрифт:
Закладка:
Она лежит, привычно отвернувшись к стене. В этот раз у неё и плечи не подрагивают. Снова безучастность. И я вздыхаю: наверное, Костик поторопился с выводами. Лика не из тех, кто быстро сдаётся.
Он привёз всё, что я просила и даже больше. Радостный, на подъёме. Я вижу, как он хмурит брови, когда застаёт тётку всё в том же положении лёжа.
– Поговори с ней, – прошу его. – Она скучает по тебе.
– Я попробую.
У него плохо получается. Он не знает, что сказать, а потом вдруг речь его выравнивается. Костя рассказывает о работе, вспоминает смешные случаи.
– Я знаю, – слышу его журчащий голос, – тебе не нравится мой выбор. Но понимаешь? Иногда мы не выбираем. А что-то нужное приходит к нам само по себе. Я поначалу тоже стеснялся, наверное. Это была необходимость – работать барменом да ещё в таком неоднозначном месте. А потом я и привык, и понял: мне нравится. Это место, где я отдыхаю. Это профессия, что мне по душе. Я ведь не только этим занимаюсь сейчас, но всё остальное – лишь необходимость зарабатывать деньги. Во все другие дела я не вкладываю душу. А там… это удовольствие, Лика. Жаль, что я не могу объяснить словами всё, что чувствую.
Наверное, его таким никто и никогда не увидит больше. Он всегда закрыт наглухо. Вежливый, но отстранённый. Вот кто настоящая вещь в себе. Я тоже, конечно, Аркадий прав. Но Котя – тот ещё человек-футляр.
Он выходит от Лики с задумчивым лицом. Гладит машинально меня по плечу.
– Всё хорошо, Алла. Мы ещё поборемся. Она всё же звонила – это не сон. Я верю, что скоро всё изменится.
Костик уходит. За ним мягко закрывается дверь. Тихий щелчок. В гулкой тишине слышно, как отсчитывают секунды большие часы в зале. У меня горят щёки. Я не такой оптимист, как он.
Полдня я слежу за котом. Он освоил лоток. А ещё они с Басти спелись: большая девочка согревает Персика. Это очень волнительно – наблюдать, как кот и собака дружат.
А вечером, когда я привычно сажусь читать Лике, Персик запрыгивает на постель и залезает сверху на Лику. Та вздрагивает ощутимо, крупной дрожью. От испуга? От неожиданности? А кот ласково переминает лапами и громко урчит.
– Это Персик, – обращаюсь я к спине Лики. – Мы его с Бастиндой на улице подобрали. Надеюсь, вы не против. Простите, если что. Я не смогла пройти мимо.
Лика молчит. Персик тарахтит трактором и трётся о Ликино плечо. Затем укладывается клубочком. Я открываю рот, чтобы читать, но замираю, наблюдая, как ходуном ходят Ликины плечи. Наверное, она плачет. И я на цыпочках выхожу из комнаты. Мне кажется, ей нужно побыть одной. Выплакаться без свидетелей. Она не тот человек, что примет жалость.
Я не очень верила, что всё изменится в одночасье, но утро показало, что иногда можно и нужно быть оптимистом: маленькие события способны перевернуть планету, а уж человека на ноги понять – раз плюнуть.
Алла
Это случилось за завтраком. Я, как всегда, пыталась накормить Лику овсянкой из ложечки. В последнее время тошнота меня не мучила, и я почти не ощущала своего интересного положения. А тут вдруг всё внутри взбунтовалось. Я поставила тарелку на грудь Лики и опрометью выскочила из комнаты. Еле добежала до уборной.
– И что тебе не понравилось, мой малыш? – пробормотала, вставая с колен. Стало легче. Теперь бы умыться.
Я вышла из двери и вскрикнула от неожиданности: Лика стояла в коридоре. Худая и растрёпанная. Обычно она до туалета и обратно ходила сама, но делала это быстро и почти незаметно. Старалась не сталкиваться со мной нигде.
У неё исхудалое лицо. Но глаза, всё время безучастные, смотрят на меня напряжённо.
– Ты беременна? – это первые слова, что я услышала от неё. Киваю осторожно и пытаюсь вздохнуть.
– Ребёнок, – она протягивает худые, прозрачные руки ко мне. – Можно? – и столько мольбы в её голосе, что я не осмеливаюсь ей отказать.
Дрожащие ладони прикасаются к моему животу так трепетно и бережно, что я с трудом сдерживаю слёзы.
– Малыш… – шепчет Лика и улыбается сухими, растрескавшимися губами. Она гладит ладонями мой плоский живот – там ещё ничего не видно, а движения у неё такие, будто у меня пузо выросло неожиданно до носа. Это так трогательно, так волнительно.
– Это ребёнок Кости? – спрашивает Лика и смотрит мне в глаза. Я открываю рот, чтобы возразить, но не успеваю. – Нет-нет, не говори ничего. Даже если это не так, позволь мне обмануться. Пожалуйста. У меня никогда не было своих детей. Только Костя. Да и о внуках я никогда не думала. Не хотела.
У неё высокий голос. Серебристо-дрожащий, как колокольчик. А сама она – словно былинка на ветру. Ткни пальцем – и упадёт. Но Лика встала и разговаривает. И у меня не хватает сил ей сказать правду. Может, потом. Да она, наверное, и сама догадывается, но важнее для неё сейчас почему-то сам малыш, что растёт у меня в животе.
Это был переломный момент. Лика вернулась к жизни. Вынырнула из своих тяжёлых дум и отчаяния и словно пыталась наверстать упущенное.
Она сидела на кухне, пока я готовила еду. Сама пила чай из кружки. Я ей налила всего треть, чтобы слабым рукам нетяжело было. Лику словно прорвало – не могла остановиться. Расспрашивала меня о семье. Рассказывала сама о своей жизни.
Ей нужно было выговориться, и я не мешала. Слушала и задавала вопросы. Позволила ей выплакаться и отпустить наконец-то горечь утраты.
– Мы с Борей поженились рано. Я только школу закончила. Он немного старше. Молодые, шалые. Столько ошибок натворили. В студенчестве чуть не развелись. А позже я его сама выгнала. Чтобы женился на нормальной и детей заимел. Только он вернулся. Сказал, что не может без меня. Есть дети, нет детей – у каждого судьба своя. Наверное, так и есть. У нас Костик появился – один на двоих с сестрой. У той мужа никогда не было, зато бог сына дал. У меня – наоборот. Так и жили.
Лика рассказывает о муже. Её воспоминания – тёплые, но с горечью – похожи на крепкий чай.
– Мне к маме нужно съездить, – вздыхаю тяжело, когда день переваливает на вторую половину. Как жаль, что ей не удастся подняться так быстро. Впереди ещё долгое лечение.
– Да-да, конечно, – моргает часто Лика. – Досталось тебе. Свалилось всё сразу. И я в придачу.
Она, наверное, права, но я не согласна. Потому что если смотреть на всё под другим углом, я удачливая счастливица: влюбилась, забеременела, нашла хорошее лечение для мамы, а для себя – работу. Из минусов лишь расставание с Аркадием и академотпуск в институте. Но всё поправимо. Я надеюсь.
– Не говорите так, – прошу твёрдо. – Я из тех, для кого стакан с водой наполовину полон, а не пуст.
– Предлагаешь во всём видеть позитив? – бормочет Лика, кутаясь в узорную шаль.
– Никогда не сдаваться, – подавшись порыву, глажу её по плечу. – Я недолго. А потом мы погуляем.
