Глава девятая

Капитаны

Ветер стих на рассвете. Полосы тумана поднимались, плыли, редели и исчезали в неразличимом слиянии моря и неба. Слабая мертвая зыбь булькала о форштевень стоявшей на якоре шхуны; лопотание воды, омывавшей якорную цепь, разгоняло стайки молодняка хэмирампусов, и они беззвучно, без малейшего всплеска, рассыпались по поверхности воды, словно пригоршня брошенных кем-то иголок.

Промысловый сезон подходил к концу — ветры, устремившиеся в Карибское море, могли в один миг превратиться в ураган. Сети были расставлены совсем близко от шхуны, с тем чтобы их можно было быстро выбрать, если только барометр начнет падать.

Оперевшись животом и локтями о поручни, повар сонным взглядом провожал исчезавшую в тумане промысловую лодку, след которой только и отделял океан от неба.

В лодке сидели трое: на носу — капитан, а ближе к корме, друг другу в затылок, — двое гребцов, и каждый из них греб одним длинным веслом, привязанным веревкой к планширу. Мачта и свернутый парус лежали вдоль борта, рядом с двумя индейскими двуручными веслами и багром. Капитан зажал между коленями длинное смотровое стекло; дым трубки, которую он курил, казался ярко-синим на фоне мутно-белого тумана. Время от времени он вполголоса называл направление, и его распоряжения скорее напоминали советы, чем команду. Больше не произносилось ни слова; единственными звуками были поскрипывание весел и журчание воды, струившейся под лодкой.

He успели очертания шхуны растаять за спиной капитана, как он заметил что-то похожее на трещину в серо-дымчатой зеркальной морской глади. Это были два пробочных буйка, отстоявшие друг от друга на сотню футов и обозначавшие концы сети для ловли черепах, поставленной возле кораллового рифа. Возле буйков вода непрерывно пенилась, а находившаяся между ними сеть то всплывала, то снова пряталась под водой — именно в этом месте черепаха билась в упругих и крепких нитях опутавшей ее сети.

Встав на носу лодки, капитан укрепил на планшире смотровое стекло. Поверхность моря между обоими буйками вновь стала спокойной. Капитан подал знак сушить весла и принялся смотреть сквозь толщу воды.

В воде светает значительно позже, но, несмотря на сумрак, капитан сумел увидеть дрожание длинных, распростертых крыльев сети. Беспорядочное сплетение веревок опутало какое-то существо, находившееся на коралловом выступе.

Это была большая зеленая черепаха. Некоторое время капитан к ней присматривался, затем вытащил стекло, сел на прежнее место и принялся раскуривать трубку. Он был сдержанным человеком, никогда не проявлявшим излишней поспешности. Нетерпеливым оказался второй гребец.

— Ну, как насчет нее, капитан? — спросил он. — Это она?

— Это она… — отозвался капитан. — И всегда была ею.

Капитан положил смотровое стекло позади себя и поднял острогу. Когда лодка скользнула над сетью, он схватил ее, потянул и верности ради пощупал.

— Голова не запуталась, — сказал он. — Тащите в лодку.

Гребцы принялись выбирать сеть. Вес людей и натяжение сети с пойманной черепахой наклонили узкую лодку, и капитан откинулся в противоположную сторону, чтобы удержать равновесие. Движение капитана было машинальным — в этот момент он думал о странно изуродованной черепахе, которую заметил еще накануне. Перебирая в памяти события, связанные с этой черепахой, капитан вспомнил утро, когда много месяцев назад поймал это старое животное и отослал его во Флориду.

Раздался удар, потом резкое шипение, и черепаха появилась на поверхности. Гребцы ухватились за тонкие и круглые части передних ластов, расположенные у самого панциря. Дружным усилием добыча была перевалена через борт и брошена брюхом кверху на дно лодки. Черепаха принялась моргать и шипеть, вытягивая шею, размахивая и шлепая по брюху длинными передними ластами.

Обгрызанные рыбами края ластов были испещрены неимоверным количеством рубцов. Следы укусов с отвратительной точностью располагались только вокруг тонкой кромки всех четырех ластов. Это были следы ранений, которые странно было видеть на таком крупном животном, как черепаха. Настойчивая кусающаяся рыбешка была достойна удивления.

Следов укусов было вполне достаточно, чтобы капитан уверился, что перед ним лежит тот же самый трехсотфунтовый самец зеленой черепахи, которого он восемь месяцев назад выловил именно в этом месте и отправил в Ки-Уэст. Рубцы являлись достаточным доказательством, но все же капитан отвел в сторону один из шлепающих ластов старой черепахи и обнаружил на покрытом наростами нижнем панцире метку, которую когда-то собственноручно вырезал.

Когда капитан Чарли рассказывал мне эту историю, ему было семьдесят восемь лет. Дело это случилось давно, лет тридцать назад. И хотя день и час события покрылись в памяти капитана пылью времени, самый факт запечатлелся достаточно четко. Ничего необычного с памятью рассказчика не случилось — точные даты легко забываются, если им не сопутствует нечто особенно яркое. В описываемом случае дата роли не играла, так как капитан твердо знал, что это случилось тридцать лет тому назад.

Я изучил все обстоятельства этого дела и теперь могу изложить вам ход событий, заставивших испещренную рубцами черепаху проделать удивительное путешествие от Ки-Уэста до Карибского моря.

Узнав от капитана Чарли, что событие относится к 1923 или 1924 году, я взял в библиотеке книгу Таннехила «Ураганы» вместе с комплектами газет того времени и без особого труда узнал все, что касалось урагана, пронесшегося в те дни над Карибским морем. Капитан Чарли твердо помнил, что дело случилось в октябре, неподалеку от Ки-Уэста. Я установил, что в октябре только один ураган прошел достаточно близко от Ки-Уэста, поднял большие волны и выпустил на волю черепах, находившихся в садках возле консервной фабрики Норберг-Томпсона. Этот ураган значился у Таннехила под номером VII.

В те годы еще не было научно обоснованного предсказания ураганов и каждый тропический шторм еще не называли очаровательным женским именем, как это принято теперь. Самолеты метеорологической службы не сопровождали ураган с момента его зарождения на далеком юге и не летели вслед за ним через моря, над объятыми страхом островами. В те времена об ураганах узнавали из сообщений, поступивших с кораблей или с побережий, по которым они нанесли свой удар. Безымянные и одинокие, они пенились в неистовой ярости.

Единственное название, которое я могу дать урагану, выпустившему на волю черепаху капитана Чарли, — номер VII, по Таннехилу.

Совпало так, что ураган зародился и начал свое движение чуть севернее отмели Москито, у Никарагуанской банки, то есть там, где обитала черепаха с искусанными ластами. Предполагать в этом простом совпадении нечто сверхъестественное означало бы впасть в мистицизм. Следует помнить, что ураганы — всего лишь ветры, несмотря на привлекательные наименования