— Si, hombre[126], — ответил я только ради того, чтобы что-нибудь сказать. Я все еще не мог опомниться. Огромный зверь, недавно находившийся рядом с нами среди листьев морского винограда, еще стоял у меня перед глазами.

— Стыдно, что у вас нет с собой ружья, — сказал Чепе.

Ho мне вовсе не было стыдно, я получил все, что хотел. Я понимал, насколько смехотворными были мои безрассудные попытки сделать снимок, но все же после шести бесплодных лет мне удалось познакомиться с ягуаром. Я не встретил черепах, но какое это имело значение. Ведь я увидел ягуара!

— Черт возьми, а где наша пака? — спросил я.

Чепе вскочил на ноги и бросился в то место, куда он швырнул грызуна. До меня донеслось шуршание разгребаемого песка — Чепе пытался нащупать ногой лежавшую на берегу паку.

— Ее нет? — спросил я.

— A-jah[127], — внезапно произнес Чепе. — Вот она!

Возвращение домой слабо запечатлелось в моей памяти. Все было кончено в тот миг, когда исчез ягуар. Да и в дальнейшем ходе событий не было ничего примечательного. Мы остановились и выпили в том самом месте, где повстречали паку. Семимильный переход до дома свелся к тому, чтобы беспрерывно переставлять одну ногу за другой. По-видимому, не было ни малейшей надежды на то, что авангард черепашьего стада движется вслед за нами, и никакое иное событие не могло взволновать наши души, очарованные красочным видением ягуара.

Сняв фонарь с головы, я всю дорогу шел в темноте, предаваясь мечтаниям, вспоминая подробности встречи с ягуаром и погружаясь в дремоту, насколько это позволяли машинально шагавшие передо мной ноги.

Как я уже сказал, обратный путь не сохранился в памяти, и в моих записях, сделанных на следующий день, нет упоминаний о чем-либо интересном. Переход до деревни продолжался около трех часов, и ничего занимательного о нем не расскажешь, разве только о его конце.

Я вернулся к действительности, лишь когда мы подошли к пастбищу, где раньше стояла белая лошадь. Чепе пошел за оставленными здесь ботинками, а я включил фонарь, чтобы легче было найти куст, на котором они висели. Покуда Чепе обувался, я освещал лучом пастбище, и свет упал на лошадь, стоявшую на том же месте. Она посмотрела на нас больше из вежливости, чем из любопытства, потом отвернулась и принялась пощипывать траву. Я вновь подумал, что было бы неплохо нанять эту лошадь, но тут заметил на ее плече, у основания тощей шеи, какое-то странное черное пятно. Раньше лошадь была чисто белой — я был твердо в этом уверен. Направив на нее луч и пройдя по траве около двадцати футов, я остановился. Затем кинулся бегом к Чепе, который сидел и зашнуровывал ботинки.

— На шее у лошади вампир! — крикнул я.

— Si, no[128], — безразлично отозвался Чепе. — Отпугните его.

Мне никогда не приходилось видеть фотоснимок вампира, сосущего кровь из жертвы. Может быть, такие снимки и делались, но редко. Получить подобный документ показалось мне стоящей и своевременной затеей, и как будто все обстоятельства этому благоприятствовали.

Я достал фотоаппарат и рефлектор, вся аппаратура была выверена, отрегулирована и находилась в полном порядке. Чепе освещал вампира, а я подошел к лошади на двенадцатифутовое расстояние, по которому заранее был наведен фокус объектива. У меня было достаточно времени, чтобы тщательно подготовиться к снимку и еще раз проверить резкость фокусировки. Фотография была, как говорится, в кармане, и я торжественно нажал кнопку спуска.

Лампа не вспыхнула! Даже при напряжении 20 вольт, обеспечивающем вспышку в любых условиях, проклятая лампа не сработала. Нетерпеливым движением я вынул лампу, бросил ее позади себя, достал из мешка новую и ввинтил на место. Снова нацелил фотоаппарат, и жующая лошадь повернула ко мне голову, но именно в этот момент вампир закончил свою трапезу и плюхнулся вниз. Успев подхватить воздушную струю, он поднялся и скрылся среди пальм.

— Se fué[129], он удрал, — сказал Чепе, — этот негодяй.

Я принял безразличный вид, однако еще долго втихомолку сыпал проклятиями.

He могу понять, являюсь ли я самым неспособным среди всех фотографов или же самым несчастливым!

Немного погодя я посмотрел на лошадь, из ее шеи продолжала сочиться кровь. Тогда я решил проверить проклятый рефлектор и документировать свою неудачу фотографией лошади с кровоточащей раной.

Надо было обождать, пока соберется побольше крови, ведь слюна вампира обладает противокоагулирующими свойствами, и, хотя от укуса животного образуется всего лишь поверхностная царапина, кровь сочится удивительно сильно.

Ко мне подошел Чепе и вскользь заметил, что вампиры особенно неравнодушны к белым лошадям. И я вспомнил, что то же самое мне говорили в Гондурасе и что моя белая лошадь Мето чаще возвращалась с окровавленной шеей, чем гнедая и чалая, с которыми она вместе паслась. Проще всего это объяснялось тем, что белая лошадь гораздо заметнее.

Когда кровь потекла вдоль шеи беспечно жующей лошади и стала капать на землю, я взял в руки фотоаппарат и нажал затвор — все сработало безукоризненно. Я вновь разразился проклятиями, но сразу же замолчал, чтобы не объяснять Чепе причину моих огорчений.

Тем временем начался дождь. Это был не грозовой ливень, а мелкий моросящий дождик, скорее напоминавший туман, который уходит вверх и уносится ветром. Моя хижина находилась всего лишь в четверти мили, и мы быстрым шагом пошли вперед. Дождь стал накрапывать сильнее.

Остаток пути мы шли молча. Дождь усилился, и это было очень приятно, но главным нашим желанием был сон. Когда мы подошли к воротам, я спросил Чепе, где он живет и что будет делать утром. Он сказал, что живет в маленькой хижине у реки, а утром поможет плотнику починить дно моторного челнока, затем выпотрошит паку и принесет ее мне еще до завтрака. Я сказал, чтобы половину паки он оставил себе, и это ему очень понравилось. Чепе передал мне рюкзак, предварительно вынув стеклянный поплавок, и, пожелав спокойной ночи, направился к реке.

Я открыл ворота и влез по лестнице на свою голубятню. Свалив в кучу рюкзаки и скинув промокшую одежду, я растянулся на холодной, туго натянутой парусине походной койки.

Дождь громко стучал по пальмам и крыше. То, что я ощущал, было прекрасным! Мне удалось провести чудесную ночь, встретиться с ягуаром, завтра же мне предстояло съесть паку. А черепахи