А значит — матушка погибла напрасно…

Вспомнив о матери, Беляна почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Не сказать, что мать была особенно ласкова, но ее, младшую свою и последнюю дочь, любила всем сердцем, хоть и ворчала порой. Отец умер, когда Беляна была совсем маленькой, старшие сестры давно повыходили замуж, и брат Вуйко жил своим домом по соседству с женой Красавой и кучей ребятишек (ох, не надо о них думать сейчас! Не надо, а то сердце разорвется), и только Беляна оставалась пока в родительском доме. „Поскребышек ты мой, последыш…“ — бывало, говорила мать.

В округе она считалась лучшей мастерицей — умела и прясть, и ткать, и кружева вязать, и вышивать разноцветными нитками. Бывало, даже из дальних деревень приезжали люди — да не абы как, а с поклоном, с уважением! — чтобы заказать свадебные рубахи, поневы подрастающим девушкам-невестам, полотенца, скатерти или еще чего… И дело было не только в красоте — давно шла слава о том, что эти изделия приносят счастье, потому у матери отбоя не было от желающих заполучить себе ее рукоделия, и, несмотря на вдовство, они с Беляной хорошо жили, сытно. Мать и ее учила всему, что умела сама, так что войдя в возраст, Беляна считалась завидной невестой, и немало парней прохаживались под окном как бы невзначай. Но мать со свадьбой не торопилась…»

Давно стемнело, и ветер качает деревья за окном. Осень, осень… Короткие дни, длинные ночи. Совсем скоро закончится недолгое время, когда погода радует теплом и солнцем, золото листьев окончательно опадет, небо покроется серой хмарью, зарядят дожди… И потянется сырое и слякотное время, пока не ударят морозы и не ляжет снег, прикрывая осеннюю грязь.

Лена зябко поежилась — в комнате стало прохладно. Она встала, накинула на плечи старый свитер и снова уселась за столом у компьютера. Алекс поднял голову, задумчиво почесал лапой за ухом и, поднявшись со своей лежанки, направился к хозяйке и запрыгнул ей на колени.

— Не мешай! — строго сказала ему Лена. — Про тебя дальше тоже будет…

И кот словно понял ее — издав короткое «мрум», свернулся калачиком и снова заснул.

«Кар, кар, кар… В воздухе кружится пара ворон, спускается все ниже и ниже, словно исполняя затейливый танец. В родной деревне этих птиц не любили, считая вестниками зла и смерти. Беляна подняла голову, присмотрелась — и ахнула от удивления. На склоне оврага, цепляясь узловатыми корнями за землю, росло дерево — старое, корявое, с искривленным, будто перекрученным стволом. Оно было почти лишено листьев, зато на ветвях красовались многочисленные разноцветные ленточки, платки, просто лоскутки…

Сердце девушки подпрыгнуло в груди и забилось сильнее. В родной деревне тоже было такое дерево — старая яблоня, растущая у околицы. Говорили, что на этом месте когда-то была похоронена знаменитая ворожея, а дерево, выросшее из ее груди, продолжает исполнять заветные желания, надо только попросить от всего сердца и оставить подарок. Многие из подружек Беляны оставляли там свои сокровища — платки, ленты, бусы…

Если это дерево священное и кто-то приходит к нему, чтобы принести свои дары, значит, поблизости есть люди! А значит, она не одна, есть надежда на спасение…

Собрав остатки сил, Беляна рванула вверх по склону оврага, туда, где росло волшебное дерево. Это оказалось непросто — склон оказался довольно крутым, босые ноги скользили по влажной земле, но она упрямо карабкалась, падая и поднимаясь вновь, хватаясь за траву и кусты…

А вороны все кружили, медленно опускаясь все ниже и ниже».

Зазвонил телефон — резко так, неожиданно. В первый момент Лена недовольно нахмурилась — не любила, когда отвлекают, — но, увидев фото Андрея на экране, поспешно схватила трубку:

— Алло!

— Привет, как ты?

— Нормально! А ты?

— Да тоже вроде неплохо… Знаешь, я тут со Светой беседовал сегодня — помнишь ее? Ну, домработница?

— Да, конечно, помню! — Лена почему-то заволновалась. Она как будто чувствовала ответственность за дальнейшую судьбу девушки, хотя с чего бы? — И что с ней?

— Да ничего, все нормально, — успокоил ее Андрей, — телефон твой просила.

— Зачем? — удивилась Лена.

— Говорит, ребенка крестить собирается, хочет, чтобы ты была крестной матерью!

Сердце почему-то стукнуло больно и гулко, горло сжалось, и глазам стало горячо изнутри… «Ну вот, не стала мамой — так хоть крестной, — с неожиданной горечью подумала Лена, — и почему я только была такая глупая? Почему не уберегла своего собственного малыша?»

— Лена! Ты слушаешь? — В голосе Андрея послышалась тревога, он как будто почувствовал ее состояние.

— Да-да, все нормально! — отозвалась она. — Конечно, можешь дать ей мой телефон.

— Ну лады! — Андрей как будто обрадовался. — И да, знаешь… Ты была права!

— Насчет чего?

— Не чего, а кого… Насчет нашей потерпевшей — в смысле Завьяловой. На самом деле ее действительно звали Ольга!

— Надо же… — протянула Лена, — и как такое получилось?

— Ну, это долгая история! Если хочешь — расскажу как-нибудь.

— Очень хочу! — призналась Лена. — А когда?

Андрей помолчал, подумал и осторожно предложил:

— Может, я заеду к тебе сегодня? Чаю попьем, и вообще?

Последняя фраза прозвучала несколько двусмысленно. При мысли о «вообще» Лена почувствовала, как лицо заливается краской, а бабочки в животе расправляют крылья.

— Ну хорошо, давай… — ответила она, стараясь, чтобы эти слова прозвучали спокойно, нейтрально, может быть, даже почти равнодушно… Но как удержать радость, что рвется изнутри? Как спрятать улыбку, глупую и счастливую, щенячью улыбку, может быть, и неприличную для взрослой женщины, так же, как вера в чудеса, в любовь и хеппи-энд в конце тоннеля?

Да и надо ли?

— Все, еду! — Андрей тоже мигом повеселел. — Может, купить чего по пути или опять пироги закажем?

Это прозвучало так деловито, хозяйственно, почти по-семейному… И на душе почему-то стало легко и спокойно, как будто она уже не одна на свете.

— Можно и пироги, — не очень уверенно ответила Лена. Только сейчас она сообразила, что не