заняла их!

Субстратиг Кверкеш: Странная смесь вооружений — и пулемёты, и картечницы. Хватило бы чего-то одного, если уж так экономили. Эти миномёты вообще странный выбор для такой позиции. Вы уверены, что в проекте был указан именно такой калибр? Они же по дальности не достают никуда, разве что при прямом штурме.

Арджун Муктья: Именно он. Сектора обстрела тоже указаны, как видите по чертежам оценка проекта не фикция — мои инженеры его повторно проверили. Картечницы потому, что было указание, что займут союзные войска, и поставили ракшасское вооружение на некритичных направлениях.

Принц Стхан: Товарищ стратиг, вы посмотрите на шапку чертежа. Там указаны местные условия. И вспомните свою собственную идею — антигравитаторы.

Субстратиг Кверкеш: Ох, точно…

Принц Стхан: Батареи выстроены правильно, с расчётом на работающие антигравитаторы. Больший калибр дал бы меньшую плотность огня, а она по такой площадной цели как наступающая дивизия ракшасов критична. Генераторы возле портала, здесь и второй тут, должны были понижать уровень тяготения для гайцонского — но в этот день Маршал Явара забрал их оба для штурма Ознобинки…

Маршал Явара: Точно, генерал Мацукава воспользовался одним из них, чтобы поднять на крыло меченосцев на помощь моей сес… то есть зоне врат.

Принц Стхан: С антигравитацией они бы с лёгкостью простреливали всю долину, и мало кто бы выжил.

Азиз-паша: Они всегда били с недолётом.

Билинквеш: Да, и прицел брали с превышением! Милеш, сколько раз нашим ребятам это жизнь спасало!

Милеш: Спасало⁈ Да мои ребята матюкались, как последние черти, видя, что прицелы на трофейном оружии сбиты на восемь делений! Я из-за этого и не попал по магу, когда мог!

Председатель: Значит, противник был подготовлен к действиям в условиях пониженной гравитации, но о том, что антигравы отсутствуют, не знал? Это снижает круг поиска подозреваемых в предательстве. Товарищ стратиг, можете занять своё место. Вы ещё потребуетесь.

Субстратиг Кверкеш: Служу Республике!

Председатель: Товарищ Муктья, впредь чтобы не повторялись подобные ситуации, приказываю — все фортификационные работы проводить в сотрудничестве с союзниками и с обязательным присутствием союзного офицера и переводчика. А утверждение документов с этой минутой — только в присутствии трибуна. При включенных средствах электронного подавления.

Принц Стхан: Товарищ драгонарий, такие подозрения пахнут расизмом!

Председатель: Если у меня будут подозрения, это будет пахнуть расстрелами. Мы оба знаем биографию товарища подрядчика, и при следующем подозрительном проколе людей я даже без заседания отправлю прошение о лишении гражданства. Мне надоели эти постоянные проверки моего терпения со стороны вашей расы.

Милеш: Давно пора!

Председатель: Центурионы Милеш и Билинквеш, раз уж вы подали голос, займите своё место на трибуне, и ответьте на ряд вопросов по тактике…

Конец первой стороны кассеты.

Выньте кассету из приёмника

и переверните на другую сторону.

Если вы окончили просмотр, просьба

перемотать кассету на начало.

(см. Правила пользования архивом Академии, р. 5 23)

* * *

Неженская работа

…Принц Мамору, пригибаясь в седле от сильного бокового ветра, направил Глупыша к группе фигур, в которых он узнал суккуб младшей сестры. Самая фигуристая из них — кажется, Азер, сверкнув серо-голубыми глазами, вышла вперёд, и приняла поводья коня.

— Хорошо, что вы прибыли, господин наследник. Она уже два дня даже полетать не выходила.

— Да, я тоже обеспокоен. Азер, это ты?

— Да, — располневшая, но всё ещё красивая, несмотря на дурацкую причёску, соблазнительница почти невидимо в темноте улыбнулась: — Ваше Высочество…

— Можешь не кланяться. Я привёз лук, у кого из твоих сломался? — он вынул тщательно упакованное от рук демона оружие из седельной сумки, и спросил тише: — Если я отправлю её домой, ты поможешь мне⁈

— Простите, Ваше Высочество, я подчиняюсь вашей младшей сестре.

— Все бы мои самураи были такими. Вы будете поминать Ануш?

— Да, послезавтра.

— Не забудьте меня пригласить. Моя сестра спит⁈

— Нет, плачет…

Наследник престола Края Последнего Рассвета, пригнувшись, откинул полог шатра, и замер, на секунду гримасой боли сведя брови, увидевши свою сестрёнку…

Кадомацу сидела за низким столиком с нетронутой едой возле незаправленной постели, спрятав лицо в красивых ладонях. Её ещё очень короткие, неубранные волосы, топорщились непокорными вихрами, и их мягкий, весёлый желтый цвет, освещая внутренности палатки, слегка не гармонировал с переживаниями их обладательницы. Сегодня она была одета в белое, с иероглифами «ракшас», кимоно, даже неподпоясаное, и только то, что девушка, пряча лицо в ладонях, свела локти вместе, не давало ему неприлично распахнуться.

Мамору, видя, что на него не реагируют, осторожно обошел столик, и тронул сестрёнку за плечо:

— Малышка…

Его взгляд скользнул по её спине… От переживаний звёздообразные шрамы от пуль на её крыльях стали ещё ярче — сколько их! И на пятках были мозоли — о боги, у неё ведь никогда не было мозолей на пятках!

— Малышка, это я…

— Я убила их всех… Убила своих друзей!..

— Успокойся…

Она была ещё хуже, когда вернулась с Акбузата. Сейчас хоть заговорила… Было просто наврать господину драгонарию, что у неё какая-то там «реорганизация», но вот попробуй её, сейчас, успокой! Конечно, ни о каком участии её в кампании не могло быть и речи…

— Это ведь я повела их в атаку…

— Ты же командир… — не нашел ничего глупее, чем констатировать очевидное.

— Нет, но могла же притормозить, как призраки! — она оторвала одну руку от лица, чтобы сразу же уцепиться за брата, другой — схватившись за открывшийся ворот халата: — Могла ведь смотреть вперёд! А Теймур ведь всем нам за отца был… — Метеа в бессилии ударила рукой по столу, чуть ли не вонзив когти: — А знаешь, сколько у него детей⁈ А знаешь, что он простым башибузуком начинал с первого дня Вторжения⁈ А Калим⁈ Он ведь вполне мог уйти в задние ряды, жив бы был, мой лучший десятник — могла ведь его перевести, так он сам говорил: «никто меня не заменит»! И теперь, кто его заменит⁈

Мамору с горем смотрел на изуродованное плачем и переживаниями лицо любимой сестрёнки, и больше боясь этого зрелища, чем пытаясь её успокоить, полуобнял её свободной рукой. Кадомацу вдруг неожиданно поддалась ему, чуть ли не упав. Он вздрогнул, почувствовав мягкость её груди.

— А Касыму было всего четырнадцать! — продолжала она, плача на его плече: — Единственная отрада матери, у них в семье всё рождались девочки, и вот сын! Я и его убила.