ему доставить сообщение для Этри. Малыш улетел, а минут через пять прибыл инженерный взвод. Я объяснил, что делать, и свартальвы немедленно занялись обустройством защитных сооружений под громадными решетчатыми сводами, отвечавшими за акустику павильона. Люди взирали на все это с благоговейным ужасом, поскольку нечасто увидишь, как по мановению руки серых человечков перемещаются сотни тонн земли.

– Что скажешь? Нормально задефиладили? – спросил я у Сани.

– Да, – подтвердил тот. – Не знал, что под этим парком пенопластовое основание.

– Ну да. С технической точки зрения тут что-то вроде сада на крыше, – пояснил я. – Продержимся?

– Может быть, но тогда нас обойдут с флангов. Поэтому треть бойцов оставим здесь, а остальные пойдут искать врагов и заманят их сюда, если придется отступить. Видишь, какое тут открытое пространство? Пиф-паф, легче легкого, как в видеоигре.

– Если придется отступить? Если? Ну-ну, – заметил я.

Здоровяк усмехнулся:

– Да. Я же русский, а мы, русские, прирожденные оптимисты.

– Ничего подобного! – донесся откуда-то из дымки протест Баттерса.

Саня просиял.

– Мне очень нравится этот маленький джедай, – признался он. – Вот смотри. – Кончиком ножа он процарапал рыхлую землю. – Здесь Мэб. Здесь мы. Враг будет наступать отсюда, отсюда и отсюда. – Он отметил север, восток и юг. – Видишь? Натиск с севера мы выдержим благодаря земляным укреплениям. Другие отряды проверят, можно ли нанести удар с восточного фланга, и тогда в бой вступит Мэб. – Он указал на отметину на юге. – А здесь дело за Архивом и бойцами Этри.

Я кивнул, но усомнился:

– Вы же будете бродить там вслепую…

– Как и неприятель. Все по-честному.

– Кому надо сражаться по-честному? Дураков нет! – недовольно буркнул я.

– Битва будет страшная, – признал Саня, – но чему быть, того не миновать. И мы находимся в таком положении, что ни о какой честности и речи быть не может.

– Верно подмечено, – покривился я и глянул по сторонам.

Мой контингент отмороженных фэйри, таившихся за пределами видимости смертных, увеличился примерно втрое, по большей части за счет малков. Я знал, что в Чикаго их предостаточно, и теперь в моем распоряжении оказалось добрых шесть десятков этих злобных душегубов, рыскавших в тумане и выжидавших случая пролить новую кровь. Все они держались подальше от смертных. Кстати говоря, этот вопрос тревожил меня сильнее других.

«Эй, – подумал я так громко, как только мог, предназначая эту мысль Зиме. – Смертные Чикаго под запретом. Только троньте их, и я перебью вас всех до единого».

И создания Зимы ответили мне – нет, не согласием, но чем-то более глубоким. Малки не просто подчинились моей воле. Они приняли ее как свою. Я почувствовал, как меняется сама их сущность, как вскипает гнев при виде страданий, причиненных… Пожалуй, уместнее всего сравнить это чувство с яростью фермера, чьей скотине грозит хищный зверь.

Может, Зима не знает других способов защиты. Но это чувство было холодным, жестким и самым настоящим.

Зимний Рыцарь не столько возглавляет силы Зимы, сколько распоряжается ими, как распорядился бы любым доступным оружием.

Я велел малкам, этим низкорослым убийцам, передвигавшимся тише и стремительнее призраков, окружить нас заградительным кольцом. Когда поблизости окажется враг, я должен об этом знать.

Мёрфи показывала группе добровольцев с напряженными и решительными лицами, как заряжать дробовик. На самом деле это несложно. Когда речь заходит об огнестрельном оружии, нет ничего проще дробовика, и Мёрф быстро объяснила, как им пользоваться.

– Для нашей задачи это лучший из общедоступных вариантов. Бьет дальше поля видимости, и, чтобы промазать, надо сильно постараться. Крепко прижмите приклад к плечу и направьте дульный срез в нужном направлении. Не забывайте о четырех правилах. Никогда не наставляйте оружие на того, кого не хотите убить. Понимайте, в кого целитесь, чтобы не подстрелить соседа. Знайте, кто за спиной у вашей цели, чтобы случайно не задеть товарища. И бога ради, не трогайте спусковой крючок, пока не соблюдены первые три правила. – Она подняла указательный палец правой руки. – Как только он ляжет на спуск, вы превратитесь в смертоносное оружие, угрожающее всем, кто находится перед вами. Точка. Вопросы?

По утвердительному ропоту стало ясно, что вопросов нет.

Я подошел к ней со спины:

– Нужен совет.

Мёрфи передала дробовик нервному юноше, и тот спросил:

– Это все, что у нас есть?

– Куда больше, чем у многих солдат, – сказал я. – Хочешь сбежать, беги на запад. Со всех остальных сторон надвигается враг.

Парень сглотнул слюну, кивнул и послушно отвел палец от спускового крючка.

Мёрфи хлопнула его по плечу, и мы отошли в сторонку.

– Как мне быть? – тихо спросил я. – Что сделать, чтобы всех этих людей не перебили?

– Правильнее всего положиться на Саню, – напрямую сказала она. – В отличие от нас с тобой, он служил в действующей армии и был на войне.

Я бросил взгляд туда, где русский, посмеиваясь, беседовал с какими-то ребятами в форме, и его голос походил на басовитый и в то же время серебристо-звонкий смех. Казалось, рядом с ним рассеивается вездесущая дымка, а судя по лицам окруживших его добровольцев, одно присутствие Рыцаря Меча помогало противостоять сверхъестественному страху и бороться с витавшим повсюду безумием. Стоя возле Сани, эти люди… просто больше походили на людей.

– Согласен. – Я подошел к Сане, покашлял и заговорил, надеясь, что голос мой звучит твердо и убедительно: – Так, народ, подходите ближе.

Люди послушались. Благодаря высокому росту я находился у всех на виду. Раньше я как-то не задумывался, почему считается, что военачальник должен быть долговязым, а ведь, если оглянуться на историю человечества, заметный рост почти всегда обеспечивал какое-никакое практическое преимущество.

Они видели меня. Видели мое лицо, мои глаза.

– Уже какое-то время Чикаго катится в тартарары, – объявил я, – а теперь, помимо прочего, в городе объявилась банда монстров.

По рядам прокатился нервный смех. Чикагцы обожают свой город, но не питают иллюзий насчет того бардака, что здесь творится. И это вполне естественно. Ведь они здесь живут.

– Знаю, вам страшно, – продолжил я. – Знаю, все вы… видели такое, чего лучше не видеть. – Тут мне вспомнилась треклятая кроватка, но я отстранился от этого образа. – Знаю, вы понятия не имеете, кто я такой, и все это крайне странно. Поэтому разрешите представиться. Гарри Дрезден, чародей Белого Совета, и я намерен сражаться за наш город до последней капли крови.

– Чего? – донесся из толпы недоверчивый голос. – Еще разок – кто вы, по-вашему?

Я обернулся на звук, отыскал вопрошающего через ментальную связь с отрядом и направился прямиком к нему. Люди расступились, а тот, кто был мне нужен, – тощий парень лет под сорок с охотничьей винтовкой – трусовато отступил на полшага.

– Как