а до античной архитектуры было здесь ой как далеко, но сходство строений было не только внешнее, но и практическое. И то, что народ начинал набираться в галереях ниже меня и занимать места на трибунах совсем не удивляло. Впрочем, не только меня интересовало то, что я собиралась тут делать и для чего меня сюда привели. А привели за зрелищем, что должно было состояться в глубокой чаше открытого стадиона, усыпанной песком.

«Ну, зрелище ожидаемо, а где хлеб?» — мысленно хохотнула я, через секунду заткнувшись даже в мыслях — мы вышли на балкон с лучшим обзором. Кто-то специально обустроил его для наблюдения — мягкие кресла, подушки прямо на чистейшем камне и шкуры зверей. На низких столиках разместили многоэтажные вазы с фруктами и сладостями, не забыв про кувшины с напитками и пустые чаши.

— Идём, — Маэрор потянул меня к одной из больших подушек на полу, усадив рядом с собой.

Я слышала, что внизу, метрах в тридцати минимум, зрители уже что-то призывно кричат. Наверное, я ожидала кого-то из организаторов, выходящих с корзинами дешёвого хлеба, чтобы бросать его толпе — и такими историческими познаниями, наверное, я была вправе хвалиться благодаря только зарубежному кинематографу. Но только никто и не думал появляться. Вместо этого я заметила движение в самом низу арены, на зарешеченных галерейках, прячущихся в тени стенок каменной чаши арены. И, наконец, на самом песке появился кто-то, выйдя из одного из трёх видимых мне проходов. С места фигурка казалась довольно небольшой, но я смогла оценить голос неизвестного после долгого, но приятного гула труб.

— Обычно Император сам проводит подобные представления раз в год-два. Прийти сюда может любой желающий — развлечение абсолютно бесплатное. Если выбирают какого-нибудь важного военного предводителя — арену вновь открывают для публики. В другое время здесь тренируются высокопоставленные солдаты и даже сам Император или его сыновья, — шепотом сообщил мне Маэрор, оборачиваясь к Императорской чете. Повысив голос, он коротко поклонился. — Расходы на представление я беру на себя, мой Повелитель. Двадцать две и ещё шесть пар.

— Богатое представление, — серьезно кивнул этот удивительный нелий, доставая себе коричневое яблоко и откидываясь в кресле. Императрица же спокойно сидела у ног мужа, часто поднимая на него обожающий взгляд и радостно улыбаясь.

«Ну, ладно», — почти успокоилась я, сглатывая ком. Мысли о Древнем Риме теперь не покидали меня — без сомнений — через какие-то минуты тут начнётся кровавое побоище на потеху публике. Много крови я не видела никогда, никогда не желала и мечтать о ней у меня гуманности хватало. Желать я могла только одного — чтобы мне в любой момент позволили уйти и не видеть чужих смертей. Или же местные гладиаторские бои не такие?.. По крайней мере, княгиня молчала и ничего не пыталась подсказывать.

Трубы прогремели ещё раз, и фигурка в чаше подняла руки, призывая к вниманию и тишине. Силу голоса же неизвестного я оценила как только толпы зрителей более-менее успокоились.

— Здравствуйте! — приветствие неизвестного донеслось и до меня. — Рад приветствовать вас на Арене Императора! В честь приезда в Чёрную Иглу правящих Князей — наслаждайтесь боями!

«О, минимум рекламы, все строго… прям как в аптеке…» — не без иронии подумала я, посматривая вниз. К еде меня не тянуло в отличие от Маэрора, наполнившего себе чашу. Вздохнув, я уже ждала, что появятся первые бойцы, а «глашатай» уйдет, но он продолжил говорить — так же громко, но на неизвестном мне языке.

«Для кого он говорит?» — моему удивлению не было предела, шок на мгновения парализовал тело, хоть и мозг продолжал активно работать. — «Разве нелии разговаривают ещё на каком-то языке?..» — и тут меня можно сказать осенило, да так, что я затряслась сама не зная от чего больше — от сочувствия или от омерзения.

— Алианы, — почти проглотила я, заламывая пальцы рук, но не отводя взгляда от решёток самых нижних галерей, выходящих прямо на арену. Двадцать три и ещё шесть пар! — включив математику, несложно подсчитать точное число участников. Резня! Резня почти для пяти дюжин! — Откуда их так много?

— Родная, ты их уже видела. Всех. Мы их привезли с собой, — равнодушно отозвался Маэрор, пригубив вино и коротко облизав влажные губы. — Я же с солдатами добыл их всех на последней вылазке. Как раз перед твоим «приездом».

— Они всё это время жили рядом со мной, — отозвалась я, представив себя на этот раз чётче — верхом на горящей пороховой бочке и как этот сон упрямо проникает в быль.

— Громко сказано. Им давали столько еды, чтобы они протянули до арены. Ну, по приезду в Столицу им дали выспаться и накормили побольше, — нелий равнодушно пожал плечами, протягивая руку за гроздью Слёз Дракона. Сглотнула повторно, представив чужие муки в тесноте, голоде и неизвестности.

— Что им говорят? — через «не могу» удалось выдавить мне, и я сжала руки, чтобы хоть как-то сдержать дрожь в них.

— То же, что и обычно. Что среди всех выживут только двое — один мужчина и одна женщина. Они должны биться друг с другом ради того, чтобы выжить. Да, шанс выбраться из Иглы живым — крайне низок при большом количестве «мяса». И они действительно смогут уплыть к себе домой. И увезти всё, что останется от остальных. Большую же лодку им дадут, — Маэрор рассказывал со скукой на лице, позволяя узнать мне всё интересующее из его громкого шепота, в то время как у меня внутренности узлом завязывались от такой жестокости. Впрочем, кивающая княгиня в сознании смягчала моё отношение к такому обращению с военнопленными.

— Ты сам говорил — это трусы, сдавшиеся, не пожелавшие сражаться…. Если остаются «сливки трусов», если им позволяют жить и даже отправляют домой… — меня передёрнуло от дикости вдруг пришедшей мысли, вырвавшейся словами. — То пусть живут… живут и плодят таких же трусов, какие они сами есть; готовые уничтожать своих же собратьев ради того, чтобы спасти собственную шкуру!.. — от ярости идеи, от её простоты и ужаса свершаемого по её логике меня распирал гнев. А ещё презрение к тем, кого я после сказанного увидела в ином свете, нежели в цепях и рванье.

— От Маэрора — представление. А что от тебя, Ниндасэн? — любопытствующий вопрос Императора освободил меня от тяжести злобы к ждущим своего сражения алианам. Я обернулась к повелителю нелиев в желании узнать его отношение через эмоции от боев, и меня ждала новая порция облегчения — во взгляде и жестах лучшего воина Чёрных Охотников не было праздности — просто ленивые будни с искрой не ярче одиночного бенгальского огня при свете солнца.

— От меня — судья, — смотреть на Нинду я не стала, только опустила глаза, чтобы с изучить