— Но я не хочу, чтобы он что-то сделал с тобой. Я не люблю драки и считаю, что все проблемы должны решаться словами, а не кулаками.

— Я знаю, но оно того не стоит. — Эдвард несколько секунд смотрит на свои руки и начинает одергивать рукав своей куртки. — К тому же, я понимаю его. Понимаю, почему он набросился на меня и сильно избил в день разоблачения всех тайн и хотел выгнать меня из дома вчера. Я оскорбил его чувства. То, как он повел себя, было совершенно нормальным.

— Тем не менее я должна держать его в руках. А иначе он может натворить кучу ошибок, о которых потом пожалеет. — Ракель устало вздыхает и качает головой. — Хоть я безумно люблю этого человека, иногда мне очень тяжело находиться с ним из-за его чрезмерной вспыльчивости. Иногда он становится настолько бешеным, что я начинаю бояться его.

— Я и сам боялся его, когда он пришел в бешенство. От одного только его бешеного взгляда у меня внутри все перевернулось, а я сам почувствовал жуткий мороз по всему телу.

— Ох… — Ракель прикладывает руку ко лбу и слегка потирает его. — Мне и самой страшно, когда он находится в бешенстве. В такие моменты я могу начать жалеть, что согласилась выйти за него замуж. Спрашивать себя, правильное ли это решение.

— Прости, Ракель, но сейчас ты сама провоцируешь скандалы. Тебе не следует давить на него и припоминать то, что он когда-то сделал. Чтобы это ни было, и когда бы это ни произошло, ты не должна начинать разговор о его прошлых поступках. И про чрезмерную агрессию тоже не надо заикаться. Я думаю, он и сам прекрасно понимает, что у него тяжелый характер, и делает все, чтобы бороться с этим.

— Я знаю, Эдвард. Но иногда я просто не могу сдержаться. Порой он так бесит меня, что хочется просто взять тарелку и разбить ее об его голову. Бывают моменты, когда я видеть Терренса не могу.

— Никто же не заставляет вас проводить время вместе целыми сутками. Если не хотите видеть друг друга — так не надо. Разойдитесь по разным комнатам и посидите там, пока не успокоитесь.

— В последнее время меня бесит в нем абсолютно все, — признается Ракель. — Терренс может ничего не делать или просто дышать, но я все равно могу не переносить его присутствие.

— Но почему? Тебя что-то в нем не устраивает? Или все дело в происходящей ситуации? А может, ты вообще что-то скрываешь от него? Не хочешь, чтобы он узнал?

— Скорее всего дело в напряженной ситуации. Мне кажется, мы все сейчас жутко нервничаем. Сначала письма, потом нападения и преследования… А теперь еще и похищение Наталии… Все наслоилось друг на друга… И от этого стало еще хуже.

— Я прекрасно понимаю, что ситуация сейчас очень напряженная. Но если мы хотим, чтобы вся эта история закончилась, то надо держаться вместе. Своими упреками ты все больше отдаляешь Терренса от себя и вообще можешь потерять защитника в его лице. Ты не справишься сама, если вдруг столкнешься с дядей Майклом и его шайкой.

— Не забывай и о том, что сделал ты сам. — Ракель, заправляя прядь волос за ухо, переводит взгляд на Эдварда. — Ты и сам напомнил ему обо всех грехах. Сказал, что всегда будешь осуждать Терренса за его поступки, и считать, что он заслужил свои проблемы. Так что ты не можешь судить меня, когда и сам поступил ужасно с этим человеком.

— Я сильно погорячился, когда сказал это, — с грустью во взгляде отвечает Эдвард. — Ссора с Наталией слишком сильно завела меня и заставила потерять над собой контроль. Мне действительно очень жаль, что все так получилось. Поверь, я никогда не презирал Терренса за то, как он поступил с тобой. Да, я не одобряю его поступки, но не считаю, что моего брата можно записать в списки гадов, которые должны быть изолированы от общества. И я правда сочувствую ему.

— Однако ты ясно дал это понять. Оскорблял, унижал его… Давал понять, что дико ненавидишь его и завидуешь всему, чего он добился. Тебе это казалось несправедливым.

— Если я что-то и говорил тогда, то это было сказано со злости. После ссоры с твоей подругой, на которую я злился из-за ее якобы предательства, было невозможно следить за языком. Если я злился, то обычно всегда старался как-то держать себя в руках. Но в тот день меня прорвало! Я не мог больше молчать!

— Дело не только в том, что ты наговорил про него. Ты еще и меня оскорблял и называл точно так же, как и Наталию. И этим ты еще больше спровоцировал Терренса. Неужели ты ждал, что после такого он бы сделал вид, что ничего не произошло?

— Я никогда не думал про тебя плохо. Ты — невеста моего брата, и я люблю тебя как члена своей семьи. И мне очень жаль, что ты тоже оказалась втянута в этот скандал. Я не хотел, чтобы вы с Терренсом были вовлечены в нашу с Наталией ссору.

— Вряд ли в тот момент ты помнил, кто твоя семья и кто твои близкие люди, которые были сильно разочарованы в тебе после всего, что услышали.

— Ракель, клянусь тебе чем хочешь, я никогда не считал тебя такой ужасной и сейчас бы ни за что не посмел сказать, что ты — девушка легкого поведения, которая добилась такого успеха в модельном бизнесе благодаря постели, — с жалостью во взгляде оправдывается Эдвард. — И не посмею сказать, что Терренс заслужил такой успех после того, как переспал с дочками влиятельных людей в шоу-бизнесе.

— Я хочу тебе верить. И стараюсь относиться к тебе терпимее хотя бы ради Наталии.

— А чтобы не допустить, чтобы с тобой произошло то же, что и Наталию, то я готов помочь Терренсу защищать тебя. Дружков у дяди очень много. Все они довольно крепкие ребята. И я боюсь, что он не справится с ними в одиночку. Может, мне не удалось уберечь твою подругу, но я уж точно сделаю все, чтобы не дать этим подонкам добраться до тебя.

— Я знаю, Эдвард, но боюсь, вам не справиться вдвоем, — обеспокоено отвечает Ракель. — Даже если мы где-то и наткнемся на людей Майкла, то они легко могут вырубить вас обоих. Тогда я останусь совершенно одна, и те люди