— Давай надеяться, что твоя подруга сообразит, что она сделает себе только хуже, если будет кричать, драться и кусаться. Наталия не глупая и прекрасно понимает, что попавшая в мышеловку мышка уже никуда не сбежит.

— Я тоже хочу верить, что она будет вести себя спокойно, — добавляет Эдвард. — Сейчас это — лучшее, что Наталия сейчас может сделать.

— От одного только вида своего обидчика Уэйнрайта она обо всем забудет, — взволнованно отвечает Ракель. — Это пугает меня, понимайте.

— Ты думаешь, мне сейчас весело? Или Терренсу? Мы все ужасно расстроены из-за того, что ничего не сможем сделать и не можем попросить у кого-то помощи. Даже полиция не поможет нам освободить Наталию в одно мгновение. Нам придется ждать подходящего момента.

— Именно это меня и расстраивает. — Ракель начинает медленными шагами наматывать круги по гостиной. — Я не хочу, чтобы моя подруга пострадала по вине этого больного человека. Майкл совершит ужасную ошибку, решив покончить с ней только потому, что ее едва не изнасиловал его дружок, а она встречалась с тобой.

— К сожалению, эти доводы на него не действуют. Эта тварь решила шантажировать меня уже ценой ее жизни. Нашел еще одну точку, на которую можно посильнее надавить. И он будет давить до тех пор, пока не получит желаемое.

— Я все понимаю, но дело не только в этом, — тихо отвечает Ракель и тяжело вздыхает. — Просто вы оба никогда не сталкивались с этим и только начинайте понимать, что значит — переживать за похищенного. А вот я переживаю похищение близкого человека уже во второй раз. Однажды я уже была на иголках, когда мою тетю увезли неизвестно куда и пытались убить. И вот теперь я снова прохожу через этот ужас.

— Никто не говорил, что будет легко, — разводит руками Терренс. — Но сейчас нам остается только ждать и быть предельно осторожными, чтобы самим не оказаться похищенными этими больными людьми. И полиция действительно не спасет Наталию в одно мгновение.

Ракель немного вздрагивает после слов Терренса про полицию, однако ей приходиться быстро взять себя в руки, дабы не выдать себя и не проболтаться о встрече с полицейским.

— Я все понимаю, — тихо говорит Ракель. — Но мне жутко противно от того, что мы вынуждены сидеть без дела и ждать, когда мистер МакКлайф соизволит позвонить и называть требования в обмен на свободу и жизнь Наталии.

— Нам тоже не нравится то, что дядя решил помучить нас и бедную девушку.

— Тем не менее в полицию мы должны пойти. Ходить по всем участкам до тех пор, пока не найдется тот полицейский, который не окажется подкупленным дружком Майкла или кого-то из его шайки. Работников полиции полно! У нас есть выбор!

— Я разговаривал с полицейским, который вообще живет в совершенно другом конце города и вряд ли появляется здесь, — признается Эдвард. — Однако он точно оказался подкупленным, потому что не стал ничего слушать и выпроводил меня из кабинета.

— Значит, надо пытаться! Ты же обращался только к одному полицейскому в один полицейский участок, но ведь можно было обратиться куда-то еще.

— После того, как я попытался обратиться за помощью в полицию, дядя вскоре позвонил мне и пресек мои попытки сделать это, сказав, что подкупил всю полицию Нью-Йорка.

— Но это невозможно, Эдвард, невозможно! — немного резко и громко отвечает Ракель. — Во-первых, за взятку могут посадить. А во-вторых, у него не хватит денег, чтобы подкупить всю полицию! Он просто разорится, раздав все ворованные деньги! Подкупленных дружков у него будет куча, а сам он будет ходить абсолютно раздетый.

— Он также платит и своим сообщникам. И пока что дядя не разорился, поскольку он пользуется теми деньгами, которые получает с доходов компании. Но если он еще и наследство к своим рукам приберет, то все права будут принадлежать только ему. Ни отец, ни мать, ни мы с Терренсом не будем иметь никакое отношение к деньгам, дому, компании и всему прочему.

— Это не его деньги! — срывается на крик Ракель, будучи немного раздраженной. — Эти деньги принадлежат вашему отцу и вам! Ваш дядя не имеет на них никаких прав! И если мистер МакКлайф действительно мертв, то только вы с Терренсом имейте на них право.

— Ты думаешь, я не знаю этого? Я знаю это намного лучше, чем кто-либо! Однако нам не нужны эти деньги! Дядя может забрать себе хоть все! Правда, это все равно не заставит его оставить нас в покое, потому что он просто хочет отомстить отцу. Его самого этот старый хрыч уже убил, а теперь осталось покончить с остальными МакКлайфами.

— А где, черт возьми, доказательства того, что Майкл действительно убил вашего отца? — громко возмущается Ракель, разведя руками. — Где? Слова не имеют никакой силы и должны быть доказаны реальными вещами. Просьбой опознать тело, свидетельством о смерти, заключением о причине смерти… А! Где все это? Где? Скажи мне!

— Эй-эй-эй, ты чего так кричишь? — немного теряется Терренс, удивившись поведению Ракель. — Успокойся, милая, успокойся. Я понимаю, что ситуация сложная, и ты очень переживаешь, но надо же как-то держать себя в руках.

— Ха, сказал тот, кто и сам бы сейчас с большим удовольствием разнес всю гостиную и наорал бы на кого-нибудь, — грубо бросает Ракель.

— Я? — тычет в себя пальцами Терренс, широко распахнув глаза.

— Только не надо притворяться невинным ангелочком, который и мухи не обидит. Ты не имеешь никакого права просить меня успокоиться, когда сам мечтаешь навалять кому-нибудь.

— Господи, Ракель, о чем ты говоришь? Что с тобой происходит? С каких пор ты стала такой раздраженной? Ты еще реши припомнить все мои прошлые грехи и разозлись из-за них.

— Если захочу — то припомню! — сухо бросает Ракель. — Вспомнишь, какой ты не идеальный!

— Ракель…

— Не беси меня, МакКлайф. А иначе я придушу тебя прямо здесь!

— Да что я, черт возьми, сделал? — прикрикивает Терренс. — Сижу себе спокойно на диване, а ты опять завелась на ровном месте!

— Просто отвали от меня! — резко отрезает Ракель. — У меня нет никакого желания разговаривать с тобой!

— Действительно, Ракель, что с тобой происходит? — недоумевает Эдвард. — Почему ты так разговариваешь с Терренсом? Он ведь не делает ничего, чтобы разозлить тебя! Почему ты стала такой нервной и раздраженной?

— Да бесит меня этот человек! — громко бросает Ракель, резко махнув руками. — Надоело бороться с его чертовыми истериками и омерзительным характером истеричной бабы.

— Да угомонись ты уже, наконец! — прикрикивает Терренс. — А иначе мы с тобой и правда поругаемся, если тебе так захотелось поскандалить! Вчера, черт возьми, вынесла