— И из-за этого ты подвергаешь свои отношения опасности? — удивляется Эдвард, с грустью во взгляде смотря на подавленную Ракель. — Ты хоть понимаешь, что терпение Терренса не бесконечное? Несмотря на то, как много ты значишь для него, он может просто устать от тебя и бросить! Ты не хочешь этого, но явно добиваешься, чтобы так все и случилось!

— Да, Эдвард, я все прекрасно понимаю, — немного дрожащим голосом отвечает Ракель. — Но пойми, мне сейчас очень тяжело. Эта ситуация отнимает у меня последние силы. А теперь, когда еще и моя подруга находится в руках тех больных людей, то я нахожусь в полном отчаянии и не знаю, что делать.

— А ты думаешь, я не в отчаянии? Думаешь, я не рву на себе волосы из-за того, что не смог спасти твою подругу от этих тварей и фактически позволил им увести ее в дом дяди? Да я хочу сквозь землю провалиться! От стыда! От страха смотреть в глаза той девушке, которой клялся своей жизнью, что не дам людям дяди хоть пальцем тронуть ее! Как будто я сейчас не вынужден буквально собирать себя по кусочкам и не позволять себе сдаваться и прятаться ото всех как трус!

— Я тоже вынуждена собирать себя по кусочкам. Чтобы не послать всех и вся к черту. Чтобы оставаться сильной в такое непростое время.

— А чего ты хочешь добиться, постоянно устраивая Терренсу скандалы? Тебе что, становится легче, когда ты покричишь на него и припомнишь все его прошлые грехи? Если человек не идеален и сам знает свои недостатки, с которыми он пытается бороться, это не значит, что надо буквально носом тыкать его в список всех совершенных им делишек. Ты сделаешь ему только хуже, если и дальше продолжишь вспоминать о вашем скандале, о его пощечине, о его измене с той блондинкой, о том, что он бросил тебя в трудный момент.

— Да, Эдвард, ты прав…

— Перестань, Ракель, не надо больше! Если ты не хочешь довести все до ужасного состояния, то тебе надо все это прекратить. Раз уж ты решила простить его и попробовать начать все сначала, то какой смысл возвращаться к прошлому и упрекать в том, что было? Живи настоящим и принимай его таким, какой он есть. Человека нельзя изменить насильно. Он изменится только в том случае, если сам этого захочет. Если у него будет веская причина стать для кого-то лучше и избавиться от плохих привычек.

— Я знаю.

— Может быть, ты не могла этого видеть, но я очень хорошо помню те дни, когда вы собирались расстаться. — Эдвард на пару секунд призадумывается и нервно сглатывает. — Я видел состояние Терренса уже тогда, когда только встретил его впервые в жизни. Он был таким подавленным и разбитым, хотя и пытался как-то скрыть это. Однако этот человек не скрывал, что тогда уже потерял всю надежду на лучшее, но не мог поверить, что вы расстались из-за его ошибки, о которой не побоялся сразу же рассказать.

Эдвард на секунду бросает взгляд на свои руки.

— И знаешь, хоть на первый взгляд Терренс и кажется сильным и неуязвимым человеком, тогда мне казалось, что ваше грядущее расставание показал все его слабости и избавило от некого щита, которым он отбивался ото всех трудностей. Мне стоило только взглянуть на него, чтобы понять, насколько ему было тяжело. Настолько тяжело, что я реально испугался, что однажды ему надоест жить, и он что-нибудь с собой сделает. Конечно, я старался не давить на больную мозоль и как-то отвлекать. Да и Даниэль с Питером неплохо помогали ему. Мы знали, что ему было очень плохо, и старались сделать все, чтобы не усугубить его состояние.

Услышав фразу «однажды ему надоест жить», Ракель резко поднимает голову и испуганно смотрит на Эдварда, вспомнив ту ночь, когда Терренс рассказал ей, что мог бы сделать что-нибудь с собой в случае, если они не спасли свои отношения. Девушка хочет рассказать МакКлайфу-младшему об этом, но из-за просьбы своего жениха никому ничего не говорить и решает промолчать и сделать вид, что она не понимает значение этих слов.

— О, прости, а что значит «однажды ему надоест жить»? — неуверенно интересуется Ракель.

— Понимаешь, Терренс чувствовал себя настолько разбитым, что это было трудно скрыть, — с грустью во взгляде отвечает Эдвард. — Я видел, как он ненавидел себя за то, что разрушил ваши отношения из-за своих поступков, и слышал, как этот человек часто говорил, что мечтает провалиться сквозь землю от стыда. Кроме того, для меня никогда не было секретом, что он согласился создать с Питером и Даниэлем группу только потому, что не хотел лишать парней шанса стать известными. Он знал, что они мечтали стать музыкантами, и не хотел разрушить их мечты. И на турне с «The Loser Syndrome» он тоже согласился из-под тяжка. Тогда ему было наплевать на успехи группы. Он просто делал все это только ради друзей, ради их мечты. Это как вынужденно ходить на нелюбимую работу: тебя она раздражает, но ты не можешь бросить ее по определенным причинам.

— Это я и так знаю, — пожимает плечами Ракель. — Терренс сам говорил, что сначала не хотел участвовать в делах группы.

— И это было лишь началом. — Эдвард на долю секунды бросает взгляд в сторону. — Однажды я был здесь и предложил ему идею для песни, которую придумал совершенно случайно. Мы сидели в его комнате, долго ее обсуждали и пытались довести до идеала. Но в какой-то момент к нему подошла Кристиана и сказала, что его просят подойти к телефону. Ну и когда он отошел, я решил полистать его тетрадь, в которой он пишет стихи к песням. Правда, половина всего было перечеркнуто, а кое-где страницы вообще были небрежно вырваны. А в какой-то момент я обнаружил кое-что пугающее…

— Что?

— Там были депрессивные строчки, которые не относились ни к одной из написанных им песен. Они были о смерти, депрессии, нервном срыве, истериках и всем негативным, что только может быть. Именно эти слова навели меня на мысль о том, что Терренс думал о желании умереть, и подтвердили мои догадки, что появились после того, как я увидел его состояние…

— Правда? — слегка дрожащим голосом интересуется Ракель, широко распахнув глаза.

— Тогда я реально испугался за него и начал бояться, что его страдания по тебе точно приведут к печальному исходу. Боялся, что человек, с которым я только недавно познакомился, захочет покончить с