Шрифт:
Закладка:
– Я тоже вдовец.
– Вы? У меня мало знакомых, которые овдовели. Это редкость. Мне очень жаль.
– Ну да. Мы в этом мире на необычном положении. Люди не знают, как к нам относиться, верно? Винить нас в том, что мы одиноки, они не могут, нас определенно жалеют, и к тому же в этом присутствует какой-то романтический ореол. Что-то от Хитклифа среди вересковых пустошей, когда он был без ума от любви, прежде чем обезумел от ярости.
– Точно! – Я произнесла это с такой силой, что кусок лапши вылетел у меня изо рта и приземлился на стол между нами. Я быстренько вытерла рот и стол, смутившись.
Гриффин Гриффин рассмеялся. Он порезался во время бритья и, когда говорил, кончиками пальцев касался болячки.
– Если задуматься, то я сирота и вдовец.
– О господи, а ведь верно, – сказала я, получая удовольствие от подколки, несмотря на то, что время тикало, и наше возвращение домой откладывалось. Я пыталась сосредоточиться на моменте, а не на том, что меня беспокоило.
– Если я стану ампутантом, то смогу рассказывать анекдоты про самого себя. Сирота, вдовец и ампутант заваливаются в бар.
– Или годится для фильма в жанре экшен: Сирота, Вдовец, Калека, Шпион.
– Калека? Вы называете меня калекой? – добродушно сказал Грифф.
– Нет, – рассмеялась я, – что вы. Вы не ампутант. Вы что, забыли?
– Ах да. Что ж, есть к чему стремиться.
Я прикрыла рот.
– Извините. Вы только что сказали, что потеряли жену, а я со своими шутками.
– Вы повелись на провокацию. Если двум вдовым нельзя шутить между собой, то с кем тогда можно?
Глаза у него были широко раскрыты и блестели, а на нижней губе виднелось масло.
В чисто материнском порыве я стряхнула с уголка его рта кусочек зеленого лука.
– Спасибо.
Не нарушая зрительный контакт, он облизал губы и большой палец. И тут я поняла, что происходит. Медленно, как ленивец, мой разум выполз из придорожной канавы и вцепился во встречный поток эмоций. Этот мужчина, этот Гриффин Гриффин, флиртовал со мной. И мой мозг ползком перемещался от удивления к изумлению и наконец добрался до пожарной сирены пятого уровня опасности.
В кино два овдовевших человека потянулись бы друг к другу, а поутру принялись бы извиняться. Но я не была пьяна, и ноги, а также все прочее, если уж на то пошло, я не брила слишком много лет, о чем думать сейчас, вероятно, было забавно, но привычка – вторая натура. Я и под наркозом могу оценить состояние моей нательной растительности.
Еще большим препятствием, помимо моей очень низкой привлекательности и самооценки, а также медлительности в интерпретации брачных сигналов, был, как я поняла, Дрю. В кои-то веки я думала о мужчине в романтическом ключе и надеялась, что он думает обо мне.
И было кое-что еще. Мне часто казалось, что если кто-нибудь – кто-нибудь – когда-нибудь снова проявит ко мне интерес, то я так несказанно обрадуюсь его вниманию, что упаду на спину, как послушный лабрадор. Ан нет. Посмотрите на меня! Я приглядываюсь к двум привлекательным мужчинам и предпочитаю одного другому. Выбор, разумеется, липовый, потому что подтверждения тому, что кто-то действительно мной интересуется, у меня нет. Но если я правильно понимала происходящее в комнате, а именно так мне казалось, тогда у меня были варианты. Возбуждение – единственное слово, которым можно описать то, что я чувствовала в тот момент.
Обратно в реальность. Я могла только предположить, как выглядела. В задней части кемпера я натянула на себя черные леггинсы и кроссовки. Слава богу, я удосужилась воспользоваться дезодорантом. Я сделала еще глоток пива, одернула футболку с треугольным вырезом и поправила на шее тонкую золотую цепочку, которую носила не снимая. У Мэдди была такая же, с крошечной золотой подвеской в виде шмеля.
Телефон загудел – пришло сообщение.
– О чем думаете? У вас рассеянный вид.
– В самом деле? – сказала я.
– Никудышная из вас была бы аферистка.
– Не страшно, потому что я не часто влезаю в большие аферы. Бомблю по мелочи.
Я попыталась изобразить «викторию» – какая я крутая, – и он покачал головой. Я вытащила из кармана телефон и прочитала сообщение от Дрю.
БДРЮ: Ю-ху!
Я: Кэти в порядке?
Гриффу я сказала:
– Это мой друг, который присматривает за Кэти, мамой Арахиса. Он пообещал держать нас в курсе, потому что наша Кэти будет твердить, что с ней все в порядке.
– Продолжайте. – Грифф любезно указал мне на телефон.
БДРЮ: Я с ней. Она сейчас спит. Может, позвонишь ей утром?
Я: Что-то изменилось за это время?
Я затаила дыхание, пульс участился.
БДРЮ: Она чувствует себя ужасно из-за того, что отправила вас, девочки, за Арахисом.
Дрю сейчас был с Кэти. Сидел рядом с ее кроватью. Она рассказывала ему о своих переживаниях по поводу нашей дружбы. Я испытывала удовлетворение от того, что попросила его о помощи, но я хотела быть рядом с Кэти. В то же время мне хотелось, чтобы Дрю внимательно вглядывался в мое лицо, потому что я, судя по всему, была жадным ничтожеством.
Я: Дрю. Что еще? Позвонить можно?
– Все в порядке? У вас нерадостный вид, – тихо сказал Грифф.
– Не уверена. По-моему, у подруги дела обстоят не ахти, но для полной картины мне не хватает информации.
Я подождала, пока бегущие точки превратятся в информацию, и почувствовала, как у меня округлились глаза.
– Звоните, если нужно. Я выйду, – сказал Гриффин.
БДРЮ: Только что ушел от нее. У меня встреча с ординатором. Могу писать.
Я резко поднялась, испытывая потребность что-то сделать. Что-то конкретное.
– Могу я увидеть Арахиса? Сфотографировать его. Может, и себя с ним тоже.
– Конечно.
Складной стул заскрипел о пол, Грифф встал. Я последовала за ним в помещение, где находился Арахис.
– Сегодня он последний день в боксе, так что можете даже его погладить.
– Слава богу. Мы сможем вскоре уехать.
Я: Сейчас отправлю наше с Арахисом фото.
БДРЮ: Хорошая идея.
Грифф отпер дверь в помещение, и Арахис с Лосем открыли глаза. Арахис вытянул передние лапы в уморительной пародии на человеческое потягивание. Грифф присел, а Лось встал и стукнулся головой о колено Гриффа.
– Привет, мальчик, – сказал он, почесывая песику уши. – Как твой приятель?
Арахис медленно поднялся и двинулся за
