присутствии брата миссис Эллисон, Г.Ф. Джонстона, и меня. Выжившие пассажиры первого класса навсегда запомнят эту красивую даму с героическим характером. Судьба ее сходна с судьбой еще одной женщины, миссис Штраус, которую запомнят во всем мире. Пятой погибшей стала мисс А.И. Ишем; однако, насколько мне известно, никто из выживших не в состоянии что-либо рассказать о ней. Никто не знает, где она находилась и что делала в ту судьбоносную ночь. Ее родственники, выяснив, что ее каюта номер С-49 граничила с моей, написали мне в надежде, что я смогу предоставить им хоть какие-то сведения о ее последних часах на гибнущем «Титанике». С огромным сожалением я ответил, что ни разу не видел мою соседку и, не имея удовольствия быть с ней знакомым, не мог ее опознать. Лишь в одном я мог немного облегчить страдания ее родных. Я уверен, что она не встретила ужасный конец, как они боялись, будучи запертой в своей каюте. В ту ночь после пробуждения я дважды возвращался в свою каюту и уверен: мою соседку предупредили о том, что случилось. После того как она покинула каюту, за ней, как и за мной, заперли дверь.

Простое признание того факта, что все пассажирки первого класса были посажены в спасательные шлюпки и спасены, кроме пяти — три из них встретили смерть героически по собственному выбору, а две в силу неудачного стечения обстоятельств, — само по себе высочайшая дань, какую можно отдать самопожертвованию и рыцарству мужчин — пассажиров первого класса, в том числе подлинных героев, затонувших вместе с кораблем, и тех из нас, кому посчастливилось выжить. Все пассажиры как первого, так и второго классов, которых опрашивали представители следственных комитетов двух стран, также свидетельствуют о том, что приказ капитана, чтобы женщин и детей первыми посадили в шлюпки, был встречен с единодушным одобрением и исполнялся неукоснительно. Когда представители следственного комитета сената США спросили второго помощника Лайтоллера, соответствовал ли приказ капитана морскому закону, он ответил, что приказ соответствовал «закону человечности». В глубине души я не сомневаюсь: мужчины в той части корабля, где находились мы, действовали бы сообразно этому закону спонтанно, независимо от того, отдал капитан такой приказ или нет. Судя по моим личным наблюдениям, которые во многом совпадают с наблюдениями второго помощника, во время посадки во все шесть шлюпок, в том числе в последнюю, которая отбыла лишь с женщинами и детьми, на них не было ни одного мужчины, кроме майора Пьючена, который должен был заменить отсутствующих членов экипажа. Далее отмечу: за единственным исключением в виде просьбы полковника Астора, который хотел находиться рядом с беременной женой, никто из пассажиров первого класса не пытался пробраться в шлюпку силой или путем уговоров.

Пока на палубе еще горел тусклый свет, я часто узнавал в лицо знакомых и рад сообщить имена тех, кого я видел в те последние ужасные часы, когда Лайтоллер спускал шлюпки на воду, вплоть до того момента, когда от корабля отчалила последняя шлюпка. Вот их имена: Джеймс Клинч Смит, полковник Джон Джейкоб Астор, Джон Б. Тейер и Джордж Д. Уайденер. Насколько мне известно, а я провел кропотливую работу, я — единственный выживший пассажир, который находился рядом с Лайтоллером и помогал ему сажать в последние шлюпки женщин и детей. Когда я осознал, что все шлюпки отошли от корабля, мною овладели не самые радостные ощущения. Нет, я не дрожал от страха, но испытал чувство сродни тому, когда затаиваешь дыхание перед приближением чего-то страшного и когда vox faucibus haesit («голос замирает в гортани»), как часто случалось с героями Троянской войны, о которых мы читали в школе. Вот ближайшее к страху состояние, если можно его так назвать, если пробовать проанализировать мои действия и ощущения в ту ужасную ночь, когда меня окружали многочисленные опасности. Хотя вскоре опасностей стало больше, в том числе неожиданных, когда мне казалось, что «любой миг может стать для меня последним», у меня не было времени бояться, ведь нужно было все время быстро соображать и действовать, сохраняя выдержку. Испугайся я хотя бы на миг или прояви хотя бы секундную нерешительность в нескольких опасных ситуациях, о которых я вскоре расскажу, не сомневаюсь, я бы не выжил и не смог рассказать о своем чудесном спасении. Здесь мне хочется возблагодарить Творца. Никогда еще Провидение не демонстрировало столь явно связь причины и следствия, доказывая действенность молитвы и вместе с тем пословицы, которая призывает «на Бога надеяться, а самому не плошать». Не дополни я молитвы силой мышц и воли, дарованными мне Создателем, меня постигла бы судьба сотен моих спутников. Хотя мысленно прощался со своими близкими, я надеялся на спасение и молился за него. Разум мой стремился действовать в соответствии с замыслом, и мышцы мои словно крепли, готовясь к будущим испытаниям. Когда узнал, что на крыше офицерских кают есть еще одна шлюпка, складная шлюпка Энгельгардта, я приободрился, осознав, что есть шанс спастись до того, как корабль затонет. Но что значит одна шлюпка для многих желающих в нее сесть?

За время моего короткого отсутствия, пока я провожал дам к шлюпке, исчезли Тейер и Уайденер, хотя и не знаю куда. С ними, возможно, был Гарри, сын Уайденера. Тейер предполагал, что его юный сын Джек покинул корабль в одной шлюпке с матерью. Должно быть, за то время, пока меня не было, Тейер и Уайденер отправились на корму. В то время никто еще не прыгал в море, в противном случае мы с Клинчем Смитом узнали бы о том. После того как вода дошла до мостика, многие устремились на корму, перелезли через фальшборт и прыгнули в воду, но ни одного из них я не видел.

Я стал помогать матросам, которые пытались сбросить складную шлюпку с крыши офицерских кают на шлюпочную палубу. Кто-то из стоявших на крыше крикнул: «Есть у пассажиров нож?» Я достал мой из кармана и бросил ему со словами: «Вот маленький перочинный нож, может, пригодится». Мне показалось, что шлюпку не сразу удалось расчехлить и отвязать и что должны быть какие-то приспособления для того, чтобы освободить ее без каких-либо отлагательств. Тем временем кто-то принес несколько длинных весел; их прислонили чуть наискось к переборке офицерской каюты и по ним столкнули шлюпку. Она с грохотом упала на шлюпочную палубу, разбив несколько весел. Мы с Клинчем Смитом отбежали подальше и, прислонившись к релингам, стали наблюдать за происходящим. Мы тревожились, понимая, что при падении шлюпка могла треснуть или