Но убивать?

— Франуса-Доминик? — позвала я, внимательно глядя на мантикору.

Детишки могли и приврать, но эта большая милая (ядовитая и опасная) кошка точно не стала бы.

— Мрау-рау-рау, — пожаловалась мантикору и наклонилась, демонстрируя мне голову, на которой даже сквозь шерсть была видна огромная шишка!

— Как это произошло?! — я вскочила с кровати и метнулась в гардеробную, чтобы по-быстрому переодеться. — Рассказывайте, я все слышу.

Я еще никогда так реактивно не одевалась: за секунду влезла в джинсы, а за вторую — натянула майку. У меня остался последний месяц, когда я имею право носить свою одежду, потом придется переходить на иномирную. И уходить от привилегий, благодаря которым я могла немного, буквально самую малость, законно нарушать общепринятые нормы.

Я выскочила из гардеробной. А детишки-то обомлели. Ждали другую реакцию?

— Вы... быстро.

— Конечно. Так что случилось? Чем Франсуа-Доминик пытались убить?

— Сковородой...

— А зачем вам знать? — спросила Эва. — Вы тоже попробуете побить ее сковородой?

— Или убить? — возразил Алекс. — Долги надо выплачивать в полной мере!

— Нет! Убивают только злые герои, такие как Сара, а Кира же хорошая, она может только побить.

— Так, стоп! — Я громко хлопнула в ладоши, чтобы прервать бессмысленный спор. — Все по порядку. Франсуа-Доминик ударили сковородой по голове? Подробно.

По сбивчивому пересказу детишек я, кажется, все поняла.

Сара совершенно делала то, что ей давалось лучше всего — готовила булочки и пирожки. Франсуа-Доминик, привлеченная умопомрачительным ароматом выпечки, побрела на кухню. Конечно же, не в одиночестве: после того, как из-за конюшего (да-да, именно из-за него!) дети пропустили урок, то они решили перекусить.

Увидев Сару, которая готовила булочки и пирожки, дети постеснялись зайти сами. На тот момент они еще не думали, что Сара плохой человек. Но понимали, что она их недолюбливает и немного побаивается. Обычный же человек.

Поэтому детишки, чтобы случайно не напугать Сару собой, решили за пирожками отправить самое очаровательное, привлекательное и безобидное существо. Франсуа-Доминик, то есть. Огромную Франсуа-Доминик, у которой к тому моменту слюни капали на пол от запаха пирожков.

Франсуа-Доминик уже привыкла, что на кухне ее все знают, любят и постоянно говорят, что она хорошая девочка, без капли сомнений подошла к Саре со спины.

Та повернулась и увидела мантикору. У которой от голода слюна капала на пол и шипела, когда прожигала небольшие дыры на деревянном полу. Конечно же, Сара, как и всякий разумный человек, ни разу не сталкивавшийся с подобным, даже не подумала, что хотят сожрать булочки, а не ее саму.

Она заорала. Громко. А после ударила Франсуа-Доминик сковородой, которую держала в руке. Со всей силы.

Алекс, который в момент, когда Сара начала орать, первым сообразил, что что-то не так. И рванул на мече в сторону мантикоры. Разумеется, чтобы защитить безобидное создание, на которое замахнулись сковородой.

Впрочем, зря: сковородой толстую шкуру мантикоры не повредить. Сара ударила изо всех сил, ручка сковородки сломалась, а основная часть полетела вверх и в сторону, зацепив летающий меч Алекса. Мальчишка потерял равновесие, слетел с меча на мягкую спину Франсуа-Доминик, а меч раскрутился в воздухе и рукояткой стукнул мантикору по голове...

После чего Сара стала звать на помощь, явились повариха и еще пара кухонных работников, которые лишь усугубили ситуацию, став рассказывать, какая Франсуа-Доминик милая и хорошая, из-за чего Сара, в конец потеряв самообладание, засыпала мантикору оскорблениями, разрыдалась и убежала в свою комнату.

И дети говорят мне над ними поиздеваться? Да они сами справились так, что мне лишь поучиться остается!

Глава 13. Часть 7

Мои слова о том, что они самостоятельно умудрились сами неплохо поиздеваться над наблюдателями, увы, ничуть не убедили детей. Разве что Крейна — тот был самым старшим и, похоже, самым разумным. Ну, по крайней мере, я так думала, пока он не сказал:

— Много издевательств над плохими людьми не бывает.

Удивительно добрый ребенок! И это почти без сарказма, ведь остальные детишки были куда хуже: они целый план разработали, что можно сделать с этими наблюдателями. И даже составили список идей, не включенных в план. Ну а вдруг меня посетит вдохновение?

— Вы просто обязаны вести себя как злодейка! — воскликнула Эва, протягивая мне порядка двенадцати листов, исписанных идеями.

— Хорошо, — вздохнула я. — Но я никогда не пыталась быть злой. Вы же не против помочь мне потренироваться?

— Конечно! — все пятеро пришли в дикий восторг.

Если дети настаивают, что я должна вести себя как само зло, то так и поступлю.

И начала я с того, что оттащила всех пятерых прогульщиков к их учителю магии. Они даже не сразу сообразили, куда я их привела. Их новым учителем магии оказался какой-то старец, смотревший на меня почтительно, а на детей — с легким осуждением. Раньше этот маг раньше служил в отряде Дитриха, а потом вышел на покой. Но Дитриху пришлось снова вызвать его, чтобы скрыть присутствие Уэйна в поместье, который не мог показаться на глаза наблюдателям.

Именно поэтому у детей и получилось прогулять урок: Уэйн банально не мог выйти и разыскать пятерых совершенно бессовестных учеников, иначе рисковал выдать себя. А этот старый маг оказался настолько старым, что даже ходить по поместью не мог, предпочитая летать. К тому же, страдал дезориентацией в пространстве такого уровня, что, казалось, наше земное выражение «топографический кретинизм» начинало играть совершенно новыми красками.

— Мамочка, вы зачем это сделали? — жалобно спросила Эва. — Мы предлагали издеваться, но не над нами же!

Я усмехнулась и ответила:

— Это похоже на издевательство?

— Очень даже! — буркнул Алекс.

— Прекрасно! — Я радостно хлопнула в ладоши. — Будем считать, что моя первая тренировка по становлению злодейкой прошла успешно. Спасибо вам огромное за помощь!

Старый маг тихо