– Вы бы упростили нашу задачу, если бы сразу рассказали об этом, учитывая, что там держали взаперти вашу жену.

– Зачем? – говорит Густав, пожимая плечами. – Чем вас могут заинтересовать мои старые инвестиционные планы?

– Позвольте мне решать, что нас интересует, а что нет. Существуют ли еще какие-то связи, о которых мы должны знать? Например, то, что у «Семьи» там были оружейные склады?

– Не надо снова приплетать сюда это. Я не имею никакого отношения к «Семье». Сколько раз я должен это повторять?

– Как я уже сказал, какие вопросы задавать – решать мне. А вы должны отвечать правду. Ведь мы хотим одного и того же – найти ваших дочерей?

– Да.

– Хорошо. Мы просмотрели бухгалтерские отчеты вашей компании за прошлый год, потому что за этот они отсутствуют, – Хенке сделал паузу, как будто ожидая комментария. – Вы закончили год в минусе?

– Это новая компания. Развитие бизнеса требует времени.

– Понятно. Но там есть несколько не вполне понятных пунктов. Чтобы не ходить вокруг да около: вы отмываете деньги для «Семьи»?

– Что?! – Густав подскакивает. – Вы несете чушь, я не имею к ним никакого отношения.

– Сядьте, – говорит Хенке, напрягая мышцы плеч.

– Вы должны мне поверить.

– Сядьте, я сказал.

Густав неохотно повинуется.

– Они вынуждают вас отмывать для них деньги?

Густав усмехается.

– Не сдаетесь?

Он вытирает влажные ладони о брюки.

– Я не могу вам верить – вы слишком часто нам лгали. Вы каким-то другим образом помогаете «Семье»?

– Нет, – Густав громко вздыхает. – Я делаю все, что в моих силах, чтобы держаться от них подальше.

– Знаете, что у меня не сходится? – Хенке буравит его своим ледяным взглядом. – Как это возможно, что у такого человека, как вы, известного своими успехами, владеющего одним из самых дорогих домов в городе, разъезжающего на дорогих машинах и живущего лучше, чем девяносто процентов населения, такие долги и столько неоплаченных счетов? Вы можете это объяснить?

Густав вздыхает.

– Это моя жена. Она безнадежна, когда речь идет о счетах, она ни одной квитанции не оплачивает вовремя. Признаюсь, это большая проблема. Я пытался помогать ей, но она куда-то сует счета и забывает, что купила и за что нужно заплатить.

– Значит, инвестиции в бразильскую недвижимость не имеют отношения к этой проблеме? Насколько я понял, вы вложили туда целое состояние. Пришлось одолжить денег у двоюродного брата?

– Что вы несете?

– А как вы думаете? Как так оказалось, что кто-то похитил ваших детей и не требует выкупа? – спрашивает Хенрик и встает. – Или вы не решаетесь что-то нам рассказать? Вам кто-то угрожает?

– Нет, нет, нет.

Хенрик устало вздыхает и смотрит в свои бумаги.

– Вы их спрятали, чтобы защитить?

– Что? От кого?

– Слушайте, – Хенрик бьет ладонью по столу, так что Густав вздрагивает. – На это вопрос можете ответить только вы. Обе ваши дочери исчезли, а вы сидите здесь и ведете себя крайне заносчиво. Соберитесь, черт возьми, и начните помогать следствию. Какие у вас есть проблемы?

– У меня чертова уйма проблем, и я того гляди чокнусь, доказывая вам, что не имею никакого отношения ко всему этому.

– Вы только укрепляете наши подозрения, когда ведете себя таким образом.

– Да как вы смеете говорить, что я похитил собственных детей? Для чего?

– Кого вы боитесь? Мы можем помочь вам.

– Я никого не боюсь.

Стукнув кулаком по столу, Хенрик говорит:

– Перерыв. Допрос окончен.

Он выключает диктофон и открывает дверь.

– До дома доберетесь сами, – говорит он и захлопывает за собой дверь.

«Что это сейчас было?» – думает Густав. Никто не имеет права разговаривать с ним таким образом. Даже Киллер.

Каролина

Губы болят и кровоточат, хотя их смазали какой-то похожей на вазелин мазью. Каролина осторожно ложится на жесткую больничную койку. Судмедэксперт осмотрел каждый участок ее тела, чтобы задокументировать травмы и собрать улики. Каролине стыдно. Она не хочет даже думать о том, что нашел врач и какое мнение у него сложилось о ней, когда он обнаружил все ее шрамы.

– Сочувствую, что вам пришлось через все это пройти.

Лея очень красивая, яркая. Ресницы от природы черные как уголь и густые, кожа того же оливкового оттенка, что у Густава. Каролина кажется себе рядом с ней прозрачным призраком.

– Почему я ничего не помню?

Каролина закрывает глаза, сдерживая слезы.

Она хочет рассказать о преследовавшем ее мужчине, но не решается. Что она скажет? По мнению Густава, у нее паранойя. Она совсем не хочет, чтобы полиция сочла ее сумасшедшей. Хотя это, возможно, и так. В последнее время она придумывала события, которых не происходило на самом деле, теряла лекарство, ключи, телефон. Не могла сосредоточиться и сомневалась, в здравом ли она уме. Но зачем Густав рассказал об этом полиции?

– Единственное, что приходит в голову… – говорит Каролина, но тут же обрывает себя.

– Вы должны рассказать нам абсолютно все.

– Моя свекровь и я… Простите, это звучит так банально, но мы правда никогда не ладили, и она бы, наверное, предпочла, чтобы меня не существовало и она могла бы командовать своим сыном. Она способна на что угодно. Летом она пыталась отравить Астрид, чтобы сделать мне больно.

Лея выглядит безразличной. Она знает что-то, о чем не рассказывает? Каролина начинает раскаиваться в сказанном. А вдруг Густав узнает, что она плохо говорила о его матери? Каролина вздрагивает.

– Когда вы в последний раз видели свою свекровь?

– Она часто приходит к нам. У нее есть свой ключ. Приходит и уходит, когда захочет, убирает, переставляет вещи, превращает мой дом в свой и постоянно критикует все, что я делаю.

– Что она говорит?

– Что я никчемная, плохая жена и мать.

Каролина подносит руку к щеке.

– В начале лета она ударила меня по лицу, и, честно говоря, я давно ожидала, что она выйдет из себя. Вы уверены, что это не она забрала девочек?

– Хасиба не выходила из своей квартиры между семью часами вечера в среду и половиной девятого утра в четверг. Это подтверждается записями камер наблюдения в подъезде.

«Разве это остановит эту ведьму?» – думает Каролина.

– Я хочу видеть сына.

– Как только медики закончат вскрытие.

Воспоминание о его крошечном тельце такое сильное. Как будто он часть ее самой. Как будто его сердце все еще бьется внутри нее.

– Почему вы стерли всю информацию в ватсапе вечером перед тем, как вас похитили?

– А я стерла?

Лея кивает.

– Я не помню… Простите.

– Ничего страшного, – Лея с выражением разочарования на лице смотрит в свой блокнот и убирает волосы за ухо. – Какие у вас