обманывай, — парень перевёл дыхание и, лукаво улыбнувшись, произнёс. — Ведь мы оба понимаем, что если бы я захотел, то всё бы было.

Алиса опустила голову и закрыла лицо руками, она покраснела, и слёзы потекли с новой силой. Алказар попал прямо в точку и, похоже, сильно задел её.

— Подонок! — крикнула она, пнув сидящего Алказара.

— Ещё раз, и я сделаю тебе ПО-НАСТОЯЩЕМУ больно, — ответил он, открывая новую банку пива.

— Зачем⁈ Зачем ты это сделал?

— Я уже говорил, потому что ты глупая и наивная эмочка. Тебя обмануть проще простого, а для меня это такая небольшая тренировка перед более крупной игрой. Да и в целом я вас, эмо, ненавижу. Вы возвели свой глупый культ, в основе которого лежат боль, страдания, эмоции, и при этом прыгаете от счастья, как кролик Энерджайзер. Вы и понятия не имеете, что означают эти эмоции, для вас это всё лишь игра… сними свои розовые очки и приглядись к миру получше.

Алиса побелела и не знала, что и сказать, Эммилию саму передёрнуло от этой речи, как-то уж совсем жёстко, даже такая глупышка не заслуживает подобного. Меж тем в черноте, что заполнила сознание Алказара, в данный момент нарастала клокочущая злоба, которая перекликалась с радостью. И чем больше говорил её подопечный, тем сильнее распалялась тьма.

Девочка уже достаточно была оскорблена и унижена, можно было бы закончить весь этот жуткий спектакль, но что-то внутри парня требовало большего.

— Прекрати уже давить из себя фальшивые слёзы, беги к своим друзьям в интернете и накидай в жежешечку грустных смайликов и демотиваторов про разбитую любовь или знаешь, что… — Алказар прервался и его губы расплылись в ядовитой усмешке. — Убей себя. Да, давай, убей себя, вы же, эмокиды, это любите. Так что сделай миру одолжение, избавь его от своего никчёмного индивидуума. Всё, иди-иди отсюда, а то меня уже тошнить начинает от твоего вида, — закончил он издевательски-мягким голосом и отмахнулся от неё, как от надоедливой мухи.

— Ненавижу тебя… — сквозь рыдания выдавила Алиса.

«Этого я и добивался», — мысленно подтвердил подопечный наблюдавшей вампирши очевидную вещь.

Темнота сознания Алказара победно забурлила, радостная злость захватила его. А всё то, что могло бы противостоять тьме, сдерживал барьер из пустоты.

Девочка, всхлипнув, уже собиралась уйти, но задетая гордость не позволяла ей оставить всё так, Алиса хотела что-то сказать напоследок, только вот Алказар ей не дал возможности сделать этого. Он резко повалил наземь и схватил девочку за горло, Алиса лишь успела испуганно вскрикнуть. Последующее произошло быстро. Вампиршу во тьме сознания обожгло веселье, то самое приятное возбуждение, что испытывают при игре с жертвой. Тот самый миг, когда хищник чувствует своё превосходство над жертвой, наслаждаясь её страхом и безысходностью. Нотки садизма и злобной радости слились в жуткую симфонию и пробирали до дрожи. Эммилия чувствовала, как расплываются губы Алказара в злобной улыбке, как он сильнее сдавливал горло Алисы. Он не обращал внимания на все её тщетные попытки сопротивления. Он смотрел ей в глаза и продолжал упиваться её страхом, немой мольбой и ужасом с примесью непонимания. Вскоре всё было закончено.

Мелодия чёрного садизма утихла в голове подопечного Эммилии, и тьма начала очень медленно отступать, неохотно освобождая его разум. Равнодушно глядя в лицо своей жертве, Алказар отпустил горло девушки. Он устало сел возле трупа, слегка подрагивающими руками открыл последнюю банку пива и осушил её почти залпом.

Потом достал свой музыкальный квадратик и погрузился в красивую музыку с не очень приятным текстом. Он закрыл глаза и всецело отдался музыке, не обращая внимания ни на усиливающийся дождь, ни на окружающий мир, ни на что. Алказар даже не озаботился о том, что его могут увидеть случайные прохожие. Парень знал, что эта часть парка весьма безлюдна, а в такую погоду тем более.

'Страх, разрушение,

Голод, страдания,

Смерть, истребление

Живого — вот цель моя.

Перед собою

Хочу видеть пустоту,

В ней я построю

Мой замок — мою мечту.

Войска готовы, госпожа,

Мы будем всех уничтожать!

Тот, кто сердца и души лишён,

С ненавистью незнаком.

Тот, кто сердца и души лишён,

Не испытывает боль.

Движет их желанием холодный расчёт,

Огонь не греет и не охлаждает лёд.

Долго ждала

Среди иллюзорных стен,

Час мой настал

Отомстить за позорный плен.

Тёмной тропою

Явлюсь из небытия,

Следом за мною

Демонов армия.

Войска готовы, госпожа,

Мы будем всех уничтожать!' [1]

Тьма медленно освобождала занятое ею пространство, клубясь в безумном ликовании, и вскоре Эммилия вновь ощутила безразличие и пустоту.

Песня проиграла ещё несколько раз по кругу, после чего Алказар достал маленький перочинный нож. Им он решительно провёл по коже левой руки, оставляя довольно глубокий кровоточащий порез. На руке было уже несколько шрамов от подобных ран, каждый шрам свидетельствовал о том, что он сделал нечто низкое, подлое или аморальное. Возможно, когда-нибудь он будет себя за это презирать, но сейчас ему это нравилось.

После встал, накинул капюшон балахона, закурил и пошёл назад к метро, так и не обернувшись ни разу. Но больше всего поразило Эммилию то, что он даже не помнил, что натворил. Чем дальше он уходил, тем слабее были воспоминания об убийстве Алисы. Ему уже казалось, что он просто порвал с ней и всё. Выйдя из парка её подопечный уже буквально не помнил бывшую девушку, и все остатки мыслей о ней потонули в тёмном углу его сознания. Его вновь охватил хаос мыслей, чувств, эмоций, больше не было надобности блокировать их.

Сон стал растворяться, и Эммилия оказалась в призрачной дымке. Она увидела именно то, что хотела, не совсем то, что ожидала, но больше не