Вика пулей пронеслась мимо него в кухню; он с криком побежал за ней, заорал, что убьет проклятую шлюху; из разбитого виска текла кровь. Вика схватила лежащий на столе нож и бросилась на страшного мужика, чего не смогла сделать в детстве…

…Нож легко входит в человеческое тело. Мир создал сталь, но остался не защищенным от нее. Через шесть минут на полу кухни лежал теплый, окровавленный труп с двенадцатью колото-резаными ранениями в области грудной клетки и брюшной полости. Вика убила его первым ударом, точно в сердце, но из остальных ран еще сочилась густая кровь.

Газетный астролог-неудачник Юрий Белый так и не понял, почему эта вульгарная, грудастая девушка, за услуги которой он передал сутенеру половину месячного гонорара, ударила его флаконом жениных духов, а потом схватила нож. Мелькнула мысль: «Сегодня звезды обещали прибыль!», и Белый неловко упал – сначала на колени, а потом завалился на бок, пока проститутка продолжала бить его уже мертвое тело.

Это не он изнасиловал Вику девять лет назад. Он просто был похож на того подонка.

…Звук падающего тела услышал Легостаев, который спускался с мусорным ведром по лестнице вниз. Мусоропровод в девятиэтажке ремонтировали, и приходилось выносить отбросы к мусорным бакам в соседнем дворе, откуда дворничиха Катерина гоняла пришлых поганой метлой, чтобы они не забивали мусорку, но к Легостаеву, из-за того, что он «доктор, понятливый человек», прониклась уважением и выбрасывать мусор разрешала безлимитно.

Легостаев бодро шел по лестнице и вдруг услышал глухой, сильный стук, а потом – истерический крик, начавшийся фальцетом и перешедший в протяжный вой: это выла обезумевшая Вика, сжимая в руке нож. Убийство она совершила действительно в состоянии аффекта, потому что даже шагу не сделала, чтобы уйти с места происшествия – стояла над трупом и протяжно, длинно кричала, глядя на кровь.

Легостаев поставил ведро у стены и осторожно толкнул дверь – заперто; нажал посильнее. Он знал, что в квартире живет не то журналист, не то разносчик газет Юрий, со своей монументальной супругой Галиной и двумя близнецами трех лет. Галина с детьми пребывала где-то за пределами города, потому что травматолог давно не слышал ее зычного голоса.

Легостаев сунулся к двери еще раз – закрыто. Вика выла так громко, что на шум вышел сосед – Ваня Дерябин, тоненький хрупкий мальчик-скрипач; он посмотрел на Юрьеву дверь, потом на Легостаева, а потом скрылся в квартире: вызывать милицию. Легостаев на всякий случай решил подождать рядом.

– Как вы думаете, они долго будут ехать? – нервно спросил вернувшийся из глубин квартиры Иван. Легостаев покачал головой.

– Минут десять-двенадцать, – ответил он с видом посвященного. – Группа немедленного реагирования не зря так называется!

Гээнэрщики его ожидания оправдали и примчались через восемь минут, уж черт его знает, что там наговорил по телефону скрипач. Вика все еще выла, и особых объяснений не потребовалось; шустрым сержантом были найдены ключи, оставленные у соседки, и после предупредительного звонка дверь сотрудники милиции вскрыли.

Легостаев, увидев воющую в простенке Вику, тут же перестал быть любопытствующим и превратился во врача.

– У нее шок, – сказал он, оттирая от девушки сержанта, вознамерившегося было схватить Вику. – Сейчас ей необходим укол транквилизатора, я принесу, если вы покараулите ее в комнате. Трогать ее нельзя.

– Гражданин, а ну валите…

– Свалю, как только ее успокою. Положи нож, – ласково сказал травматолог девушке, не двигаясь с места и продолжая удерживать сержанта. – Положи. Положи нож на стол.

Вика затравленно глядела на него.

– Нож ненадолго положи, потом возьмешь. Ненадолго его положи… вот умница, красивая девочка, клади, клади…

Вика вдруг разрыдалась, швырнула нож на кухонный стол и бросилась на Легостаева; тот едва успел повернуться так, чтобы окровавленные руки не испачкали его одежду, а Вика по инерции налетела на сержанта, который могучими лапищами схватил ее, отволок в зал и насильно усадил на кровать.

– Держите ее так, – приказал Легостаев и галопом понесся к себе в квартиру; там он наполнил шприц «Неулептилом», вернулся и, несмотря на дернувшегося было проверять содержимое – как? на вкус? – сержанта, вколол Вике хорошую дозу. Через три-четыре минуты безумие в глазах стало пропадать, как уходит под ветром пелена тумана. Она с ужасом посмотрела на Легостаева, на людей в форме, которые ее окружили.

– В чем дело? – пролепетала она, растеряв всю свою наработанную годами наглость. – Что случилось?

Ответить ей не успели.

– О-о-о! Знакомые все лица, – пропел кто-то в дверях, вошел майор Вершин, по всей форме – он сегодня был «на сутках» в райотделе. За ним, брезгливо морщась, двигался Линник. – Виктория Вадимовна, свет моих очей, опять вы в заварушку влипли? Опять беда у нас? Ты, сука рваная, у меня в камере сдохнешь! – неожиданно сменил он тон и, подойдя к Вике, дернул ее за подбородок, отчего голова безвольно мотнулась. – Досмеялась в кабинете, мразь!

– Попрошу не орать! – неожиданно твердо заявил Легостаев. – Девушка находится в шоке, ей необходима медицинская помощь.

– Это еще что такое? – ожил Линник. – Почему гражданские в помещении? Сержант Фалин!

– Я – врач! Я оказываю помощь…

– Паспорт сюда! – рявкнул Вершин. – Сейчас посмотрим, какой ты врач и что делаешь на месте происшествия! Фалин, выведи его на хер!

Дюжий Фалин засопел, и Легостаев, понимая, что бороться бесполезно, независимо вышел на лестничную клетку, где и объяснил Вершину и Линник ситуацию, а испуганный Ваня Дерябин его слова подтвердил – он, в отличие от травматолога, в квартиру соваться не стал, мялся снаружи.

Вершин второй раз попросил паспорт, травматолог под конвоем Фалина поднялся в квартиру и продемонстрировал по возвращении документы, включая водительские права – из вредности. Вершин, взяв паспорт, задумался.

– Дмитрий Романович, а это не вы вызывали милицию на улицу Зеленую? – вдруг спросил он. Легостаев кивнул. – Это вы возле травматологии женщину обнаружили, с инфарктом… – Легостаев кивнул менее бодро. – Дмитрий Романович, пройдемте, пожалуйста, со мной…

Преступление было очевидным, и Рябской они не занимались – отконвоировали в следственный комитет, передали с рук на руки следователю и, оставив двух сотрудников ОБППСМ, уехали. Правда, оперуполномоченный Микулов остался, на всякий случай – мало ли что Рябская выкинет, а ну как начнет отказываться от явки с повинной, тут он с ней мягко, ненавязчиво побеседует: мол, нехорошо, бывшая гражданочка, будущая подсудимая, вот же ваши собственноручно изложенные факты, что вы, пребывая в хмельном состоянии, неоднократно ударили ножом гражданина Белого Ю. А. в область груди.

Конечно, Микулов толк в «мягких беседах» с задержанным знал, что твой ежик, но Рябская, во-первых, хоть и рецидивистка, но не опасная, а во-вторых, находилась в таком подавленном состоянии, что