Шрифт:
Закладка:
Кнопка приподняла темную бровку и уставилась на меня своим темнооким взглядом.
— У твоей бабушки я была, — напомнила Рита. — Хочешь, я, как в школе буду, найду свою макулатуру и посмотрю?
— Да где ты там ее уже найдешь? — Пожал я плечами. Снова обратился к Копке: — Давай расшнуруем. Потом обратно соберем.
Девочка поджала губы.
— Только сильно все не разбрасывай, — сказала она кисловато и положила макулатуру на траву, у дороги.
Долго искать мне не пришлось. Во второй стопке нашлись мои журналы, а между ними письмо.
— И как они у тебя оказались, Кнопка? — Удивилась Рита, глядя, как я собираю макулатуру обратно в стопки.
— Кое-кто, наверно, стопки перепутал, — недовольно заметила Кнопка. — А может, нарочно взял чужую, которая была потяжелее.
Рита покраснела и спрятала взгляд.
— Спасибо, девчат, — я сунул помявшуюся записку в карман. — Спасибо, что помогли.
— Вов? — Окликнула меня Ксюша, когда я пошел домой. — А что это у тебя там, если не секрет? Очень уж нам интересно.
Я обернулся, глянул на застывших на дороге девчат. Все трое с интересом в глазах уставились на меня.
— Письмо папе, — сказал я и потоптал к своему двору.
Я вырвал штангу и подсел под нее. С трудом зафиксировал над головой взятый вес.
— Держать, — строго сказал Константин Викторович. — Держать, говорю! Так. Вставай.
Напрягая укрепившиеся после тренировок ноги и спину, я поднялся со штангой. Потом бросил ее на помост.
— Так, тридцать взяли, — сказал тренер, — теперь идем на тридцать два. Надо вырвать, Володя.
— Уже десятое июля, а я топчусь на тридцати килограммах, — расстегивая атлетический пояс, сказал я недовольно. — Мне надо до конца лета осилить сорок килограммов. А лучше и вовсе все сорок пять, чтобы на толчок много не перекладывать.
— Проходку мы еще не закончили, — сказал тренер устало. — Попробуем сегодня тридцать два килограмма. Если вырвешь…
— Надо попробовать тридцать четыре, — возразил я, отходя от штанги.
Константин Викторович нахмурил брови.
— Вова, зря ты так торопился. Надо последовательно. Надо потихоньку.
— Потихоньку нам к соревнованиям не подготовится, — сказал я и пошел к дальней стене зала, чтобы восстановить пульс.
— Вова, мы и так с тобой лишнюю тренировку добавили по твоему требованию. Теперь еще и по воскресениям тренируемся, — поспешил за мной тренер. — В твоем возрасте — четыре тренировки в неделю это уже много. Да еще и такие тяжелые.
А сегодня, к слову, было как раз воскресенье. В этот день тренироваться мне было удобнее всего. Зал пустовал, и никто не отвлекал от штанги.
— Вы помните, что будет, если мы не справимся? — Сказал я. — Вас отстранят, а меня отправят к Рыкову. Нельзя нам отступать. У нас еще больше полутора месяцев впереди.
Я присел на лавку, стал массировать мышцы на ногах, разгоняя кровь. Тренер опустился рядом. Вздохнул. Потом зашуршал тренерской тетрадью. Раскрыл ее, стал листать.
— Смотри, Вова, — показал он мне тетрадку.
— Ну и что я там не видел? — Улыбнулся я добродушно.
— Ты просто посмотри, — сказал он. — За прошлую тренировку ты в сумме поднял почти пять тонн. Пять! Это много в твоем возрасте! Если продолжишь в том же духе, просто не сможешь восстанавливаться от тренировки к тренировке!
— Вы видите у меня признаки перетренированности? — Спросил я, глядя в глаза тренеру.
— Это очень большой вес за тренировку, Вова. Так, в твоем возрасте тренироваться нельзя, — не сдавался Константин Викторович.
— Видите? — Повторил я.
Константин Викторович внимательно, очень внимательно заглянул мне в лицо.
— Спишь нормально? — Спросил он. — Температуры не бывает?
— Нормально, — сказал я. — Температуры нету. Я много сплю, соблюдаю режим питания. Да и про аптечные средства не забываю.
— Угу, — кивнул Константин Викторович. — Я, кстати, привез там тебе настойку женьшеня. Только ты с ней не перебарщивай. Спиртовая все-таки. Но зато поможет восстановиться.
— Спасибо, — сказал я.
Конечно, из аптеки я принимал, только витамины и добавки, которые помогли бы мне скорее прийти в себя после тренировок. Были это в основном простые аптечные средства, вроде лекарственных настоек адаптогенов, да общие витаминные комплексы для тонуса. Это помогало сохранять бодрость и скорее отдыхать между тренировками.
— Но все же, — вздохнул Константин Викторович. — Зря ты так торопишься. Ты бы поберегся.
— Поберегусь на том свете, — хмыкнул я.
Константин Викторович чуть не привстал от такого ответа. Он заерзал на скамейке, нервно сглотнул.
— Вова. Ты, кажется, увлекся сильно.
— Вспомните себя в молодости, — сказал я. — Разве вы не увлеклись тяжелой атлетикой? Разве не хотелось вам раз за разом рвать вес, становиться все сильнее и лучше самого себя прежнего?
Дядя Костя замолчал, опустив взгляд.
— Я хочу добиться высот в этом спорте, — сказал я. — А еще хочу, чтобы вы мне в этом помогли. Давайте поставим тридцать четыре. Попробую их вырвать.
— Тридцать четыре? Это много. Не вырвешь. Ты еще на тридцати неуверенно себя чувствуешь.
— Надо попробовать.
— Но это будет последний подход на сегодня, — подумав несколько мгновений, решился Константин Викторович.
— Договорились.
Я встал. Мы с тренером быстро добавили на гриф-двадцатку по два килограмма с каждой стороны. Вместе со стоящими там пятерками, получилось как раз тридцать четыре.
Я встал над штангой. Встряхнул натертыми магнезией руками. Потом подсел, взялся за слегка шершавый, стертый за годы работы на нем гриф. Взяв штангу в замок, я вставил спину. Напрягшись, технично снял штангу, а потом рванул ее. Вставил руки, когда вес взлетел над головой. Подсел. А потом почувствовал, как теряю равновесие. Вес был столь сложен для меня, что на миг закружилась голова.
— Держать! — Удивленно крикнул Константин Викторович. — Держать, Володя! Ты ее почти…
Штанга не удержалась и рухнула вперед. Громко грохнулась на помост. Я же опрокинулся на задницу.
Терпеливо поднялся, принял сидячее положение. Тренер остановил покатившуюся штангу руками. Подчиняясь старому суеверию, всех штангистов, обошел, а не переступил снаряд.
Когда я поднялся, то помассировал
