особенно в те дни командировок. Это отвлекало от задачи. Всегда находилось что-то важнее. Или, может быть, я подспудно боялся услышать от капеллана что-то такое о себе, чего я не хотел бы слышать, что мое сердце становилось слишком холодным, чтобы чувствовать, что моя кровавая охота превратили меня в безжалостную версию меня самого, которую другие вокруг меня больше не узнавали.

Я сказал ему, что подумаю об этом.

— Спасибо, чувак, — сказал я. — Может быть, как-нибудь.

Но внутри я знал, что не пойду. Каждая минута, потраченная на Бога, отнимала минуту от поиска террористов.

* * *

За головы многих наших врагов правительство США назначило огромную награду.

100 000 долларов за одного, 50 000 за другого, кое за кого и по несколько миллионов. Бруклин и Манхэттен стоили по 5 миллионов долларов каждый. Темная лошадка тоже оценивался в шестизначную сумму.

Государственный департамент выпустил плакаты с их именами и суммами, совсем как на Диком Западе. Я потратил много времени, просматривая их онлайн, когда они попадали на наши экраны. Некоторые были для служебного польззования, другие были обнародованы. Конечно, они также служили источником гордости для террористов, которые были более чем счастливы увидеть свои имена на плакатах по всему городу. Это были те же самые парни, которых мы преследовали. Разве не было бы здорово, если бы мы получили часть этих денег?

Награды будут повышаться и понижаться с годами в зависимости от разных факторов, например, продолжает ли кто-то убивать или скрывается. Я никогда не понимал, кто отвечал за ведение списков или как определялось ценообразование. Насколько я мог судить, это решали не в спецслужбах и не в Пентагоне.

Выкуп за большие деньги заставил меня не раз задуматься о том, сколько денег я на самом деле заработал. По сравнению с этими наградами я заработал на пакетик с орешками. Однажды поздно вечером, после долгой миссии, я сидел в ящике и производил кое-какие подсчеты на обратной стороне салфетки. Двадцатичасовой рабочий день. 140-часовая рабочая неделя. Что такого рода работа и давление сделали с моим телом и моим разумом. У меня снова были проблемы со сном.

Я быстро набросал несколько цифр в блокноте. Моя зарплата составляла около 6,50 долларов в час — ниже уровня бедности. Смешно. У меня была ведущая роль в ответе Америки на проблему терроризма, на острие копья, и я получал за это меньше, чем продавец в Мак-Дональдсе.

Математика была просто для развлечения, чтобы убить время, когда сон не приходил. Для меня это действительно не имело значения, потому что мне нравилось то, что я делал. Деньги, очевидно, не двигали мной. Это никого из нас не заводило. Миссия выполнена. Это поглощало всю мою жизнь, и в тот момент я бы делал это и бесплатно, несмотря на то, что это сказалось на моем разуме и теле.

Мы отличались от парней из ЦРУ. Люди, выполняющие аналогичную работу по другую сторону забора, получали солидные бонусы, когда находили кого-то. Их работа невольно ассоциировалась с наемными убийцами. Моим друзьям, которые там работали, платили тысячи долларов каждый раз, когда они убивали кого-то выше в своих списках с помощью дрона. Я всегда считал, что это противоречит цели нашего существования: стремиться к целям, служащим общему благу, а не к тем, которые приносят лучшие бонусы.

* * *

Информация, поступающая с мест взрывов, поначалу была ограниченной. После взрывов мало что осталось, и я начал беспокоиться, что мы можем никогда не получить зацепку.

В случае с террористом-смертником мы могли бы, по крайней мере, исследовать части тела, а самодельные взрывные устройства оставляли следы — крошечные намеки на то, что произошло и с чего начать охоту. Но после этих взрывов бушевал пожар и казалось, что пламя превратило почти все в зданиях в пепел.

Парень, стоящий за атакой, похоже, точно знал, что делал. Когда наши иракские коллеги опросили агентов по недвижимости о том, кто сдавал квартиры террористам, они ничего не знали. Арендаторы использовали вымышленные имена и заплатили наличными за недвижимость за шесть месяцев вперед. Никаких следов.

Мы боялись, что нам придется забыть об этом и двигаться дальше — пока мы не обнаружили ошибку. Звонок поступил к нам поздно вечером второго дня от наших друзей из посольства США. Бомба в одном из девяти домов на самом деле не взорвалась. Каким-то образом сотовый телефон не привел в действие бомбу, и площадка была в основном закрыта, а сложенные мешки с удобрениями все еще нетронуты. Иракские саперы также вытащили сотовый телефон.

— Позвони им и забери этот телефон, — сказал я. — Надо убедиться, что они с ним не напортачат.

Несколько часов спустя он был наш, и техники разбирали его на части. Это была наша первая зацепка.

* * *

Это был совершенно новый черный телефон-раскладушка. Никаких сохраненных номеров. В списке звонков — четыре пропущенных вызова, которые совпали по времени с другими взорвавшимися бомбами. Вероятно, пропущенные вызовы, должны были взорвать бомбу. Итак, у нас был номер «спускового крючка».

Номер мобильного телефона не так уж важен для большинства людей, но он был на вес золота для экспертов «Коробки», которые начали прогонять цифры через свои ноутбуки. Мы могли бы многое с ними сделать, гораздо больше, чем большинство людей представляло. Но наши инструменты и то, как мы их использовали, никогда не будут раскрыты общественности.

Оказалось, что взрывник часто пользовался своим телефоном, и не только для подрыва бомб. Мы не смогли выяснить, кому принадлежал телефон, но специалистам удалось отследить звонки примерно во время взрыва и составить карту сети сообщников убийцы. Одна вещь бросалась в глаза. У большинства были связи с багдадским вали — Темной лошадкой.

Тем не менее, у нас не было ни одного адреса. Все телефоны были выключены.

Прошли дни изнурительного выслеживания. Я вернулся к миссиям против других целей, пока техники продолжали работать над взрывами. Но однажды около полуночи меня разбудил писк пейджера и я вскочил с койки и побежал обратно в «Коробку».

— Что случилось? — спросил я Кейт.

— Мы получили местоположение предполагаемого убийцы, — сказала она, указывая на дом, вокруг которого кружил наш беспилотник. Телефон включился, и его владелец находился там прямо сейчас.

* * *

Телефон, с которого был послан сигнал о взрыве, находился в узком здании вдоль тихой улицы, застроенной рядами деревянных домов. Горели несколько уличных фонарей, большинство соседних домов были темными.

Местоположение нашей цели выглядело бодрым: горел свет, наблюдалась активность.

— Этот дом попадался нам раньше? — спросил я