Но, учитывая, что там были дети, я знал одно — об ударе беспилотника не могло быть и речи.

* * *

В зоне боевых действий, такой как Ирак, для удара «Хеллфайром» требовалась санкция вышестоящего командира. Я представлял обоснование того, почему мы выбрали этого парня, и как только цель оказывалась в перекрестии прицела пилоты и оператор жали на спуск.

Но когда в 2009 в Белом Доме появился Барак Обама, правила об убийстве начали меняться. В зоне боевых действий стали тратить гораздо больше времени на изучение потенциального радиуса поражения при взрыве, того, кто именно находился на земле — то есть оценки сопутствующего ущерба, точности попадания и того, кто мог пострадать случайно. Когда в 2003 году началась война в Ираке, порог сопутствующего ущерба был огромным. Поскольку мы захватывали страну, мы не обращали внимание на посторонние потери. У вас может быть двадцать или тридцать случайных прохожих рядом с крупной вражеской целью, и военное командование все равно отдаст приказ нанести удар. С годами росла нетерпимость к сопутствующему ущербу. Если хотя бы один или два невинных человека оказывались на линии огня, мы отменяли удар. Изменение было вызвано отчасти тем фактом, что в 2010 году в онлайн находилось намного больше дронов, и люди поняли, что необходимо усилить надзор. Это было также потому, что тактические ошибки в нашем мире имели стратегические последствия, поскольку убийство даже одного невинного имело бы последствия на мировой арене.

Однако большая часть изменений в мире боевых дронов произошла за пределами официально обозначенных районов боевых действий, где появлялось все больше целей. Обама, казалось, чувствовал себя лично обязанным одобрить каждый удар, потому что он знал стратегические последствия, которые наступали при ошибочном убийстве женщин и детей.

Президент начал просить своих сотрудников соблюдать конкретные критерии перед каждым ударом за пределами зоны боевых действий. Хотя это сильно ограничивало нацеливание, было необходимо убедиться, что были уничтожены только парни, представляющие непосредственную угрозу.

Эти удары начинались с таких парней, как я, на тактическом уровне, которые определяли, стоит ли преследовать цель.

Поскольку Ирак все еще официально считался зоной военных действий, нам было намного проще; у нас уже были полномочия, необходимые для выполнения работы.

Если бы это было за пределами официально обозначенных зон боевых действий, те же самые слайды затем прошли бы по цепочке командования — и через множество юристов, ищущих причины для отклонения запроса по пути.

Эти решения никогда не принимались легко.

Сначала они доходили до командующего всеми войсками США на Ближнем Востоке, который затем передал это Объединенному комитету начальников штабов в Пентагоне. В разведывательных агентствах произошло много дискуссий с пиджаками, представители армии лоббировали предоставление нам карт-бланш.

На этом этапе всегда были проблемы. Одна сторона не согласилась, или другая сторона хотела добавить больше информации о достоинствах цели для нанесения удара. В результате этой суматохи дело, наконец, дошло до министра обороны, который затем передавал файл президенту. Обама принимал окончательное решение.

С нашего места внизу мы могли видеть, что президент сделал приоритетом понимание всего о целях в списке — то, что Буш поручил другим. Мы могли бы сказать, что он взял на себя личную ответственность за то, чтобы убедиться, что он понял цели.

Иногда на утверждение номинации уходили дни, иногда месяцы, а иногда и годы. Это зависело от того, кто пытался заблокировать его, или, скажем, был ли целью американский гражданин, наряду со многими другими факторами.

В итоге мы назвали этот огромный бюрократический процесс «Смертью по презентации». Удары беспилотников за пределами зон боевых действий в буквальном смысле решались на исполнительном уровне, основываясь на эффективности наших презентаций, на том, насколько хорошо мы, по сути, «продавали» идею о том, что парень был достаточно злым, чтобы его уничтожить.

Как только президент одобрил цели, которые наши команды представили по цепочке, каждая цель была добавлена в список уничтожения или захвата. Я уже упоминал разрешение на применение военной силы, или РПВС. РПВС было подписан президентом Бушем как закон после 11 сентября, позволяющий военным преследовать «Аль-Каиду» и ее филиалы по всему миру. Затем полномочия на нанесение удара были переданы главнокомандующему.

В конце концов, даже после одобрения президентом, командиру пришлось благословить удар. Но прежде чем он это сделал, были последние соображения: была ли цель на месте? Были ли там женщины и дети? Исключалась ли возможность захвата?

То, что парня невозможно было поймать, было одним из самых распространенных аргументов в пользу удара. Я никогда не покупался на этот аргумент. Мы могли бы захватить кого угодно практически в любой точке мира. Убивать было необязательно.

* * *

Однажды утром, когда мы наблюдали, как Сауди занимается своими делами, он внезапно изменил свой распорядок дня: он ехал на работу и повернул направо вместо обычного левого. Что он делал?

Он проехал несколько миль, пока не остановился у переполненного открытого рынка шириной в два или три квартала. Он припарковал автомобиль вдоль улицы, заполненной примерно двадцатью другими машинами и быстро прошел по лабиринту коридоров в магазины.

— Чуешь это? — спросил я Меган.

— И вижу тоже. С ним что-то не так.

Почему-то он продолжал оглядываться назад.

— Кого он ищет?

В конце концов он добрался до уединенного места, частично прикрытого навесами. Вскоре к нему подошел другой мужчина в белой дишдаше, и они поговорили несколько минут.

Именно тогда я заметил, что Сауди держал что-то в руке — небольшой пакет или конверт. Он передал его второму и они разошлись в противоположных направлениях.

Первый беспилотник вел нашу цель, возвращающуюся к своему «Субурбану», другой следовал за новой фигурой. Тот ускорил шаг, как будто знал, что кто-то следует за ним. Я мог видеть, как он оглядывался по сторонам, когда быстро пробирался сквозь толпу. В какой-то момент он посмотрел вверх.

Но было трудно следовать за ним. Во всех направлениях сновали люди. Затем он перешел на бег, огибая людей на рынке, как будто ему внезапно понадобилось выбраться оттуда.

Вскоре мы потеряли его. Мы потратили несколько минут наводя камеру на людей на рынке, соответствовавших описанию мужчины, но его нигде не было. Мы его потеряли.

Пришло время брать Сауди. Мы не могли больше ждать.

* * *

Около часа ночи я собрал совещание с штурмовой группой. Мы суммировали все что известно о доме: входы и выходы дома, в какую