принимают меня за противника, потому что я умна. Когда я поднимаюсь, они злятся, потому что считают, что я ухитрилась столкнуть их вниз. Мужчины не следуют за женщинами, независимо от того, во что их пыл может заставить их поверить на данный момент.

Она не считала, что именно его пылкость доставит ей особенно много хлопот. Накануне он был равнодушен к её откровенному пристальному взгляду, а она всё ещё была смущена и взволнована этим.

— Мне кажется, вы вообще не очень хорошо знаете мужчин, — сказал он, и его глаза вспыхнули гневом. — Великий Визирь сказал мне, что вы похожи на свою мать.

В качестве ответа Наиме одарила его молчанием.

— Ваш отец так с ней обращался?

— Нет. Он боготворил её.

Любил её, обожал её, считал равной себе.

— Я думаю, что это тот пример, по которому вы должны судить о мужчинах. Великий Визирь и его приспешники — не лучший пример разумных людей, хуже чем придворные сплетницы и интриганки-женщины.

Тон его голоса застал её врасплох, прозвучавшая в нём обида заставила её более тщательно обдумать его слова.

Наиме подняла на него глаза, ища в выражении его лица правду, и когда нашла её, почувствовала себя сбитой с толку. Конечно, он был прав. Башир Айан был благородным человеком, и он последовал за ней не потому, что хотел её или хотел превзойти её. А потому, что он был предан. В Совете были хорошие люди. Иногда она забывала, потому что было так трудно заглянуть за Кадира и его манипуляции.

— Простите меня, — сказала она. — Нам больше не нужно говорить об этих вещах. Они не имеют никакого отношения к нашей текущей проблеме.

— Это не проблема. У меня есть план, — весело сказал он.

За исключением тех случаев, когда она злила его, оскорбляя, он, казалось, постоянно пребывал в игривом настроении. Это было обезоруживающе, и она задалась вопросом, был ли в этом весь смысл представления.

— Каков ваш план? — спросила она, её гнев немного остыл.

Он ничего не сказал, только медленно покачал головой, и на его губах появилась лёгкая улыбка.

— Вы издеваетесь надо мной?

Он вздохнул, проводя ладонью по волосам.

— Я не могу рассказать вам о своём плане, Султана, потому что он не сработает, если кто-то ещё узнает, — он опустил руки по швам. — Вы можете доверять мне. Я хочу этого альянса так же сильно, как и вы.

Прямо сейчас она нуждалась в нём и его таинственном плане, и она презирала это. Она не хотела ни в ком нуждаться. Добавление элементов, которые она не могла контролировать, ставило её в очень невыгодное положение.

— Я едва знаю вас. Большинство наших взаимодействий не внушали доверия, и всё же вы хотите, чтобы я доверила вам одному что-то жизненно-важное для моего народа. Какие у меня есть доказательства того, что вы достойны этого?

Прежде чем он успел ответить, по её коже пробежал шепот магии, как будто она только что переступила через неожиданную паутину. Её нити развевались в воздухе, как струйки ветерка. Заклинание прослушивания. Она подняла руку, затем приложила палец к губам. Он нахмурил брови.

— Госпожа Бану, — сказала Наиме, снова выходя из себя, — скажите своему хозяину, что, если он хочет знать, что мы обсуждаем с Агасси, он может присоединиться к нам. Уберите это заклинание, или я отправлю вас в Утёсы за шпионаж.

Наиме вцепилась в переднюю часть своего кафтана, пока чары заклинания не рассеялись.

— Неуклюжая блудница, — прорычала она себе под нос.

Агасси фыркнул от смеха, уставившись на неё широко раскрытыми глазами.

Кадир нанял несколько способных магов, чью преданность можно было купить монетами и угрозами, но двое, которые оказались проклятием Наиме, были Махир, его сенешаль и маг земли, и Бану, Деваль Первого Дома с исключительным талантом к подслушиванию.

— Каждый раз, когда мне кажется, что я начинаю понимать вас, вы показываете мне что-то новое, — сказал Агасси.

Наиме посмотрела на него, пытаясь определить, делает он комплимент или оскорбляет.

— Великий Визирь скоро будет здесь, так что, если у вас есть что сказать, что вы хотите, чтобы услышала только я, я предлагаю вам сделать это сейчас. Вы могли бы начать с ответа на вопрос: почему я должна вам доверять?

— У вас есть моя тайна, Султана, которую я был вынужден доверить вам.

Намёк на улыбку, изогнувший его рот, не был настоящей, дразнящей улыбкой, которую она видела раньше. Сейчас чувствовалось напряжение.

Наиме вздохнула, теребя вышивку на манжете.

— Вряд ли. В моих интересах также, чтобы никто не знал. Было бы трудно договориться об условиях с кем-то, кого преследуют с факелами.

Он снова фыркнул, в уголках его глаз появились морщинки. Его улыбка стала искренней, и она осознала, насколько глубоко запечатлелись эти морщины на молодом лице. Кто-то, кто часто смеялся. Это заставило её осознать, как редко она смеялась с тех пор, как болезнь её отца начала пускать корни, с тех пор как умерла мать. Печаль снова вспыхнула в ней, и она снова спрятала её.

— Знаете ли вы, — лениво сказал он, наклоняясь, чтобы поднять маленький чёрный дневник, написанный много веков назад тремя врачами, изучающими Вериторов, — что горе — это моя стезя? Шестой Дом владеет им так же, как Пятый владеет страстью. Я чувствую его в других, — он протянул ей книгу, и Наиме прижала её к груди. — Я чувствую его в вас, — он провёл рукой по воздуху перед ней, — но вы не горюете. Вы себе это не позволяете.

— Как я могу?

Её горло сжалось. Всё, о чём он говорил, угрожало вырваться из-под её контроля. Признание этого дало бы горю жизнь, свободу, а она не могла себе этого позволить.

— Да, — сказал он с сожалением, — как вы можете? Ваш отец деградирует, оставляя вас в одиночестве, а вы пытаетесь удержать его султанат вместе, даже укрепить его. И всё же враги везде, куда бы вы ни повернулись.

— У него есть секреты, которые могут всё испортить, — призналась она.

Секреты, которые подвергнут её опасности, сделают её власть