— Возможно, у вас есть время для такого легкомыслия, но у меня, как у наместника, слишком много работы, чтобы тратить своё время на подобную ерунду.

Это прозвучало так похоже на то, что сказал бы Кинус, что Макраму пришлось сделать паузу, чтобы подобрать слова. Они не были так уж похожи, не так ли? Макрам стряхнул с себя беспокойство.

— Правда? А мне показалось, что я вижу в вас слишком часто для человека, который поглощён работой.

Он улыбнулся. Брови Кадира сошлись на переносице.

Появление Принцессы-султан отвлекло Макрама от него. Она шла рядом с отцом, взяв его под руку, и, увидев Макрама, улыбнулась. Это была настоящая улыбка, такая, какой, как он представлял, она могла бы одарить друга. Её глаза сияли, выражение лица было тёплым и милым. Пустота и звёзды. Его грудь сдавило, руки задёргались.

Кадир заметил перемену в его лице и обернулся. Улыбка исчезла, её взгляд мгновенно метнулся к отцу, чтобы скрыть, что она смотрела на Макрама. Он чувствовал себя ограбленным и постарался не сердиться, когда Великий Визирь сфокусировал на нём хищную улыбку.

— Она не для вас, Агасси, — прошипел он, огонь распалился в его голосе и в воздухе вокруг них повис жар. — Даже не думайте, что Тхамар позволит отдать своего единственную наследницу мусору Саркума.

— Нет? Только мусору Тхамара? — сказал Макрам. — Избавьте меня, пожалуйста, от своих угроз и речей.

То, что он позволил своему влечению быть настолько очевидным для кого-то настолько мерзкого, было и так достаточно бесящим. Он также не стал бы терпеть лекцию, которая не поведала бы ему ничего такого, чего бы он уже не знал.

— Что бы вы ни думали, что видели, это не имеет никакого отношения к союзу.

— Я думаю, что это имеет прямое отношение к союзу, и я увижу вас верхом на пике на Энгели, прежде чем позволю это.

— Я бы хотел посмотреть, как вы попробуете это сделать, Великий Визирь.

Только удушающим усилием воли Макрам сдержал свой гнев и свою магию, не дав Кадиру увидеть, насколько бессильна его угроза.

Когда Султана подошла к ним, её взгляд скользнул по нему, предупреждая его. Это заставило его осознать, насколько напряжено его тело, и он заставил себя расслабиться.

— Агасси, Великий Визирь.

Её пристальный взгляд оставался прикованным к Макраму с беспокойством. Она высвободила руку из руки отца и поклонилась. Макрам ответил более глубоким поклоном её отцу, который осмотрел его. Великий Визирь последовал его примеру.

— Бехрам, — сказал Султан, протягивая руку и хватая Великого Визиря за плечо, — выглядишь так, будто только что проглотил очищающее масло.

Он повёл его прочь, к дверям. Макрам смотрел им вслед с некоторым замешательством.

— Сегодня он выглядит хорошо, — тихо сказал он.

— На данный момент. Я не хочу, чтобы он ждал завтра в Зале Совета, я боюсь, что он не вспомнит, что это игра, а не реальность.

Её холодный тон, её голос, подобный зимнему солнцу и ветру, успокоил его гнев, и он глубоко вздохнул. Он подумал о том, чтобы предложить проводить её на улицу, но передумал. Он не должен позволять им прикасаться друг к другу. Влечение было опасной искрой, которая могла превратить самые невинные вещи в разжигание огня, а затем в топливо для пожара.

Конечно, Колесо, казалось, особенно быстро поворачивалось к катастрофе для него. Она обхватила его руку и сжала бицепс. Осознание пронзило его, как и в библиотеке. Близость и потенциал. Она скользнула рукой вниз к сгибу его локтя, когда он согнул руку, и все его опасения подтвердились. Обычное, формальное прикосновение только заставило его разум закружиться, задаваясь вопросом о том, чего не должно быть, поощряя его тело к тому, что она имела в виду больше, чем делала этим.

— Вы собираетесь сказать мне, почему вы выглядели как воплощенное убийство, когда я пришла?

— Я собираюсь притвориться, что это был комплимент, — сказал он. — И скажу вам только то, что ваш Великий Визирь более дерзок со мной, чем он осмеливается быть с вами.

— Доказательство того, что он более склонен совершать ошибки, чем ему хотелось, чтобы мы думали.

— Нет, — Макраму понравилось, что она сказала «мы». — Я думаю, он знает, кто из нас более опасен, и подвергает себя цензуре.

— Это попытка лести, — сказала она с тихим неодобрением.

— Это правда. Я просто убью его. Вы погубите. Этот мужчина предпочтёт умереть, чем быть опозоренным.

— Какой Вы проницательный наблюдатель.

Намёк на улыбку изогнул её губы. Однажды он уже потерпел неудачу, пытаясь удержать себя от мыслей о том, чтобы поцеловать её. Теперь он снова потерпел неудачу, попавшись в ловушку её улыбки. Он мог бы поцеловать её там, на том маленьком изгибе на углу, это было бы очень хорошее место для начала.

— Вы пялитесь, — одними губами произнесла она, и её улыбка исчезла.

Он понял, что они только что стояли на месте, глядя друг на друга, её рука в его руке. С таким же успехом он мог бы ходить за ней по пятам, пуская слюни, как изголодавшийся слабоумный, на всеобщее обозрение.

Макрам направился к дверям.

— Я не хотел.

— Нет? — спросила она.

Они прошли через двери и оказались на широкой полукруглой площадке, Визири выстроились под ними на лестнице. Она убрала руку.

Явуз-паша выступил вперёд из толпы визирей и встал на ступеньку прямо под Макрамом и Султаной. Великий Визирь стоял слева от Макрама, рядом с Султаном.

— Мы определили следующие правила, — начал Явуз-паша. — Как минимум, четыре человека должны добраться до Зала Совета. Вы, должны быть, один из тех, кто прибудет.

Макрам кивнул.

— Командир Айан и дворцовая стража будут использовать тренировочные клинки, чтобы уменьшить вероятность реального ранения, и раздали то же самое вашим людям вместе с меловыми стрелами.

Макрам поморщился. Тренировочные клинки были печально известны своей неуравновешенностью, слабостью и ненадежностью. Стрелы были ужасными, с наконечниками из маленьких, покрытых мешковиной шариков толчёного мела. Они должны были взрываться при ударе, но иногда они просто отскакивали от цели, имели небольшую