Шрифт:
Закладка:
– Да, я кое-что слышал об этом в утренних новостях. Не, просто парочка неудачников, из тех, с которыми мой сын не водится. Так что я ничуть не удивлен. По-моему, там замешан сынок проповедника. Черт, ты бы видел, что он сделал вчера с Джимми!
Джимми закрыл дверь. Он не мог больше это слушать. Пока он пересекал комнату, череп рассекала ослепительно острая боль, и к тому времени, как он вернулся в кровать, на лбу выступили капли пота. На прикроватной тумбочке стояла выписанная по рецепту бутылка тайленола с добавлением кодеина, и он побаловал себя, вытряхнув на ладонь три таблетки. Запил их стаканом воды, вытер рот и медленно, осторожно прислонился головой к стене.
«Это гребаный отстой», – подумал Джимми. Он играл в футбол в средних и старших классах, попал в университетскую сборную, когда учился еще в восьмом, и ни разу не ломал себе кости. Даже оставшись после девятого класса на второй год, Джимми Корд ни разу даже ногу не потянул.
Все изменилось вчера, когда этот маленький говнюк, этот эмо-гот, этот педик Райли Тейт познакомил физиономию Джимми с тыльной стороной обеденного подноса. Мысль об этом вызвала вспышку боли в переносице. Джимми никак его не провоцировал. Черт, у них даже не было причин пересекаться. Райли был одним из тех жутких психов, которые выглядели так, будто однажды могут сорваться и устроить в школе «колумбайн».
Джимми не боялся этого коротышки, но и издеваться над ним у него не было причин. Райли держался в стороне и от него и ото всех, поэтому, когда Джимми нацелился на Бена Тасвелла из-за того, что услышал в классной комнате тем утром, он не думал, что столкнется с каким-либо сопротивлением.
Голова у Джимми Корда закружилась, во рту появился металлический привкус. Он закрыл глаза, и в бескрайней надвигающейся тьме вспыхнули тусклые огоньки.
Что Бен Тасвелл сказал про него? Или, скорее, что, по словам Карлы Рид, он говорил? Теперь он уже забыл. Из-за боли и лекарств последние двадцать четыре часа превратились в сплошное смазанное пятно. Сейчас он помнил лишь то, что из-за Райли Тейта ему пришлось пропустить вчерашнюю игру. Игру, которую он с нетерпением ждал несколько недель – не из-за славы, в которой он потом купался бы, а из-за обещания, которое его подруга, Эмбер Роджерс, дала ему на прошлой неделе.
Он думал о ней сейчас, о ее крепкой, круглой заднице в серых обтягивающих штанах для йоги, которые, как Эмбер знала, сводят его с ума. На прошлой неделе после тренировки они встретились. Светлые волосы Эмбер были затянуты в хвост, кожа – мокрая от пота после репетиции танцевальной команды.
«Мы пойдем куда-нибудь после игры?» – спросил он ее, и она криво улыбнулась, голубые глаза мерцали в слабеющем послеполуденном свете.
«Может быть, – ответила она, проводя пальцем по контуру его подбородка. – Может, только вдвоем?»
Он кивнул, запихивая снаряжение в спортивную сумку. Большинство других парней уже покинули раздевалку. Они были одни, и он не понимал, почему он тогда ничего не предпринял.
«Может быть, – прошептала она ему на ухо, – может быть, я даже отсосу тебе».
Теперь мысль о ней вызывала у него оторопь. Почему, ну почему он ничего тогда не сделал? Раньше она никогда не отсасывала ему. По правде говоря, он никогда не имел подобного опыта, но слышал истории от других парней в команде, юниоров и взрослых, которые, возвращаясь в автобусе домой из выездных игр, хвастались перед младшими товарищами многочисленными сексуальными подвигами.
Мысль о ней, стоящей на коленях и отсасывающей ему, заставила его забыть про боль. Но это ощущение было мимолетным.
Волна ярости захлестнула Джимми, в глазах покраснело, он стиснул зубы и сжал кулаки так, что они задрожали. Райли Тейт, этот гребаный гот. Если б не он, Джимми прошлым вечером выиграл бы игру. Уехал бы с Эмбер в какое-нибудь уединенное место за городом и получил бы праздничный минет. Боже, – от одной мысли об этом у него заныло в паху.
– Гребаный ублюдок, – пробормотал Джимми. Обезболивающие таблетки начали действовать. Он снова закрыл глаза, представляя, что сделает с Райли, как только доберется до него. «Возможно, сломаю ему руку. Нет, сломаю ему нос, а затем руку. Возможно, сперва вырву ему его блестящие черные ноготки».
Ох уж эти возможности. У Джимми Корда было полно времени, чтобы спланировать свою месть. Когда он погружался в вызванный лекарством сон, к нему вернулась эрекция, только совершенно по другим причинам.
9
Райли сидел на краю кровати, слушая приглушенные голоса отца и дяди Чака. Он знал, что они говорят про него. Перепады в интонации отцовского голоса в значительной степени подтверждали все подозрения.
Однако Райли занялся своим телефоном и принялся прокручивать список SMS-ок на экране. Последнее сообщение от Бена было датировано вчерашним днем – то, в котором он сообщал, что они с Дэниелом в пути. Райли целую минуту таращился на него, размышляя, стоит отвечать или нет, после чего отложил телефон в сторону и закрыл лицо руками. Рыдания накатили быстро, наполнив душу грустью, которую он не испытывал с тех пор, как умерла мать.
«Если бы ты только был там, – прошептал голос. Он хорошо знал этот голос, тихий и уверенный, говорящий через плечо прямо ему в ухо. – Если б ты был там, то, возможно, не дал бы ему уйти в ночь. Возможно, ты б даже остановил того, кто забрал его. Возможно, если бы ты хоть раз не думал только о себе, с Беном ничего б не случилось. А ты бы потом все равно пошел в лес, радостно скача по проторенной тропе через кусты в направлении Лорел-Лейк и украдкой поглядывая на Рэйчел Мэтьюз».
Что-то екнуло внутри, и Райли втянул в себя воздух, чтобы сдержать рыдания. Воспоминания о ночи проигрывались, как в замедленной съемке: он уходит из палатки, бредет в темноте, находит Рэйчел, ожидающую на упавшем дереве, видит ее светящееся в лунном свете лицо. Они разговаривают, держась за руки, в основном ни о чем. Но иногда о вспыхнувшей между ними искре «чего-то», что ни он, ни она не хотели называть. Чувство было такое, будто земля уходила из-под ног и внутри все переворачивалось. Может, это была влюбленность, а может, вовсе ничего. Райли не знал наверняка, как и
