— Леонид Иванович, — окликнула меня Варвара, отрываясь от двигателя. — Тут проблема с системой охлаждения. Штатный радиатор не справляется с повышенной мощностью.

Она выпрямилась, убирая выбившуюся прядь темных волос под косынку. В ее карих глазах читалась озабоченность. Варвара всегда так, если видит техническую проблему, не успокоится, пока не найдет решение.

— Можно расширить сердцевину, — подал голос Звонарев, не отрываясь от чертежей. — Но тогда придется переделывать всю переднюю часть.

Руднев, появившийся откуда-то из глубины цеха, скептически хмыкнул. Его круглые очки поблескивали в электрическом свете:

— А трубки где возьмете? Имеющийся латунный прокат такого сечения не выдержит давления.

Вот оно. Опять упираемся в проблему материалов. В будущем это решалось просто, алюминиевые радиаторы с особым профилем трубок. Но сейчас, в 1929-м…

— А что если, — медленно произнес я, словно обдумывая на ходу, — сделать трубки овального сечения? Увеличим площадь охлаждения без изменения габаритов.

Циркулев оторвался от своей инспекции:

— Позвольте заметить, для этого потребуется особый инструмент. Существующие вальцовки не подходят.

— Сделаем новый, — уверенно заявил Руднев. — У меня есть идеи по конструкции.

Через час уже весь центральный стол завален эскизами и расчетами. Варвара быстро чертила схему новой системы охлаждения, периодически советуясь со Звонаревым.

Тот, взъерошивая свои рыжие вихры, набрасывал компоновку моторного отсека. Циркулев педантично выписывал спецификацию необходимых материалов, а Руднев уже прикидывал технологию изготовления специального инструмента.

Я смотрел на команду и в который раз поражался их увлеченности. Для них это не просто работа — это настоящее призвание. Даже не подозревая, что участвуют в создании машины из будущего, они с энтузиазмом решали каждую техническую загадку.

Из механического цеха донесся гудок — время обеда. Но никто даже не пошевелился. Слишком важный момент, слишком интересная задача.

В тишине вечернего кабинета, просматривая чертежи прототипа, я размышлял о тех невероятных трудностях, с которыми мы столкнулись. Мало кто представляет, насколько сложно в 1929 году создавать машину, технологически опередившую свое время на семьдесят лет.

Взять хотя бы материалы. «ГАЗели» в будущем используют высокопрочные легированные стали, алюминиевые сплавы, качественную резину.

А у нас? Металл с нестабильными свойствами, примитивная термообработка, проблемы с точностью изготовления. Пришлось полностью пересматривать конструкцию, закладывая повышенные запасы прочности.

Особенно намучились с тормозной системой. В будущем это решалось просто — надежная гидравлика, современные материалы для шлангов и манжет. А здесь? Резина рвется, уплотнения текут. Циркулев чуть с ума не сошел, пока не подобрали примерную технологию вулканизации.

Зато теперь тормоза работают как часы. Вроде бы. Резина экспериментальная, надо еще много дорабатывать.

С двигателем тоже намучились. Варвара — молодец, сумела форсировать старый фордовский мотор до нужной мощности.

Но сколько проблем пришлось решить! Система охлаждения не справлялась, коленвал не выдерживал нагрузок, масло перегревалось. Пришлось придумывать хитрую систему с овальными трубками в радиаторе, усиливать подшипники, добавлять ребра охлаждения на картер.

Рама казалась простой задачей, но на деле… Лонжероны переменного сечения требуют точной штамповки, качественной сварки. А в 1929-м с этим беда. Звонарев неделями не выходил из цеха, пока не отладил технологию. Зато теперь рама легкая и прочная — именно то, что нужно для городского грузовика.

Отдельная история — электрооборудование. В будущем все просто: надежные провода, хорошая изоляция, качественные контакты.

А тут? Проводка горит, контакты окисляются, генератор выдает нестабильное напряжение. Руднев с командой перебрал десятки вариантов, пока не нашли решение.

Но главное даже не технические трудности. Главное — сохранить баланс между возможностями 1929 года и требованиями к современному грузовику.

Это уже мои внутренние проблемы. Каждое решение приходится тщательно взвешивать.

Не выходит ли оно за рамки эпохи? Не вызовет ли ненужных вопросов? Как объяснить появление технологий, которые опережают время?

Смотрю на наш прототип и думаю: да, это не та «ГАЗель», к которой привыкли в XXI веке. Здесь все проще, грубее, тяжелее.

Но главное — она работает. И работает надежно, несмотря на все ограничения эпохи. А когда видишь, как загораются глаза Варвары, Звонарева, Руднева при решении очередной сложной задачи, понимаешь: мы на правильном пути. Пусть наша машина не совершенна по меркам будущего, но для 1929 года это настоящий прорыв.

Две недели пролетели как один день. Сборка прототипа шла круглосуточно, наша команда буквально жила в экспериментальном цехе. Я часто заставал Варвару спящей прямо за чертежным столом, а Звонарев вообще, кажется, забыл дорогу домой, ночуя на старом диване в техническом отделе.

Каждый день приносил новые проблемы, но и новые решения. Руднев с командой технологов творил чудеса, изготавливая нестандартные детали чуть ли не на коленке. Циркулев, со своей фантастической педантичностью, проверял каждый узел по десять раз, заставляя переделывать малейшие огрехи.

Постепенно груда разрозненных деталей превращалась в автомобиль. Сначала на раму установили переработанный двигатель с модифицированной системой охлаждения. Затем появилась усиленная коробка передач, новая подвеска, тормозная система.

Самым сложным оказался кузов — непривычные для того времени обводы требовали особого подхода к штамповке. Пришлось делать специальную оснастку, несколько раз переделывать пресс-формы. Но результат того стоил — машина выглядела современно даже по меркам будущего.

Наконец, вчера вечером прототип был закончен. Я до поздней ночи просидел в цехе, рассматривая плод наших усилий. В голове крутились десятки вопросов: выдержит ли двигатель заявленную мощность? Справится ли облегченная рама с нагрузками? Как поведет себя новая подвеска?

Утром нам предстояли первые ходовые испытания. От их результатов зависело очень многое. Не только будущее проекта, но и репутация завода.

Я отправил команду домой отдыхать, хотя знал — вряд ли кто-то из них сможет уснуть этой ночью. Слишком много надежд мы возлагали на завтрашний день.

Теперь, стоя у окна кабинета и глядя на темный силуэт нашего детища под брезентовым чехлом, я мысленно перебирал все этапы его создания. Что ж, завтра мы узнаем, насколько верным был выбранный путь.

Морозное утро выдалось на редкость ясным. Первые лучи ноябрьского солнца золотили крыши заводских корпусов, когда мы собрались на испытательной площадке. Наш первенец стоял посреди бетонного круга, поблескивая свежей темно-зеленой краской.

Я медленно обошел машину, в который раз отмечая чистоту линий.

Обтекаемая кабина с широким ветровым стеклом, плавно переходящая в короткий капот. Увеличенные колесные арки, вмещающие шины увеличенного диаметра. Аккуратные подножки с рифленой поверхностью. Массивная решетка радиатора с вертикальными ребрами. Компактная, но вместительная грузовая платформа с откидными бортами.

Варвара уже колдовала над двигателем, в последний раз проверяя регулировки. Ее