Неожиданно для меня самой виверна вдруг успокоилась и соизволила уйти, вернув мне меня. Я растеряно смотрела то на Гримиума, то на Эдассих, потеряно замершую на краю поляны, то на застывшую камнем гигантскую кобру.

– Аида, ты же обещала, – выдохнула я обожженными губами, делая шаг к зверю.

«Я держу своё слово, девочка, – голос праматери-богини ворвался в мой разум ветром. – В твоем кармане камень – это солар воина. Вытащи кинжал, опусти в рану солар и действуй».

– Действуй? Как? Я не хочу обращать Коб-Ора в призрака, он мне нужен живой. Ты обещала! – возмутилась я.

Наверное, я выглядела окончательно спятившей, разговаривая вслух с невидимым божеством. Райн Гримиум и Эдассих воззрились на меня с разных концов поляны. И только Хранительницам не было до меня никакого дела. Самовилы, выпустив короля из круга, вновь взялись за руки. Но теперь в центре обережного пространства оказался змей с зажатым в зубах хвостом. Агафья глянула на меня огромными фиолетовыми глазами без зрачков и едва заметно кивнула головой.

Крепко зажав камень кулаке, я двинулась к Коб-Ору с трудом переставляя ноги. Мне казалось, что из меня вынули все кости, а веревки кукловода ослабли до такой степени, что я просто не дойду до цели. Краем глаза я отметила, что Эдассих, наконец, отмерла и кинулась к мужу, и теперь они стояли друг против друга, не силах сделать первый шаг и обняться.

Хранительницы расступились, пропуская меня внутрь, Едва я оказалась в круге, семикрыльные девы вновь распахнули свои крыла, ограждая меня и Коб-Ора от всего мира. Я шагнула к змею и, не удержавшись на ногах, вновь упала на колени, обхватив его за шею.

«Не время, Этанин, – раздался голос Агафьи в моей голове. – Действуй».

«Так кому же вы на самом деле служите, Хранительницы: Ириде или Аиде?» – мелькнула и исчезла мысль, а я, оседлав кобру верхом, потянула на себя кинжал. Оружие сопротивлялось словно живое, отказываясь покидать рану. Но упрямства мне не занимать, да и силой мои руки природа не обидела. В конце концов с протяжным чмоком лезвие покинуло насиженное место и я, торопливо отбросив его в сторону, зажала рану руками, боясь, что кровь хлынет бурным потоком.

Моим ожиданиям не суждено было сбыться, и я облегченно выдохнула, доставая из кармана камень. Как он там оказался – вопрос конечно, интересный, но не актуальный. Я точно помню, что кроме своих драконов никакие другие голыши из каменного сада не забирала. Да это и неважно.

Сине-голубой обсидиан застыл на моей ладони. Слезы Мглы, вспомнилось мне, и я, наконец, поняла, что мне нужно делать. Аккуратно, чтобы не уронить, я поднесла камень к ране и опустила его внутрь. Чтобы в следующее мгновение торопливо вскочить с тела Коб-Ора, на спине которого я оказалась.

Воин лежал лицом вниз, и я с большим трудом сумела его перевернуть. О том, как я потащу его к водопаду, думать не хотелось от слова совсем. Сердце рвалось на части и требовало дотронуться до бескровного лица, такого спокойного, что становилось жутко, и поцеловать бледные губы, вдыхая в них жизнь. Да только вдыхать мне больше было нечего. И времени оставалось всё меньше. Это ощущение возникло на пустом месте и не отпускало меня ни на миг, будто кто-то включил внутри солара секундомер, и он безжалостно уничтожал утекающие в землю крохи жизненной силы Коб-Ора.

На долю секунды я зависла в прострации, не понимая, как мне попасть к водопаду Мироздания, чью гулкую песню теперь, после того, как вспыхнула звезда Ириды, слышали все, кто находился в монастырском саду. Но листья нелубо ушли на дно, обнажая прозрачную воду, и я, не раздумывая, потащила Коб-Ора к пруду.

«Не знала, что полудохлики такие тяжелые, – пыхтя от натуги, ворчала я про себя, лишь бы не слышать жуткое тик-так в собственное голове. – Вот очнешься, я тебе устрою веселую жизнь!» наконец, раздался тяжелый плюх и я еда удержала тело мужчины на поверхности, не давая утонуть.

«Хи-хи, – истерично всхлипнула девочка-защитница-всех-убогих-сирых-и-несчастных, – а нам как раз утонуть и нужно». Перед глазами ярко вспыхнула сцена моего первого утопления при переходе и я испугалась, что не сумею повторить свой самоубийственный подвиг. Но выбора у меня не было, и потому, поудобнее перехватив Коб-Ора поперек широкой груди, выдохнув лишний воздух, я потащила нас обоих на дно.

В какой-то момент мне показалось, что ничего не получится, слишком велик мой страх. Но над водой полыхнули радуги и прокатилась волна, погружая нас глубже, я благодарно улыбнулась Хранительницам, расслабилась и позволила нам утонуть.

Чтобы вынырнуть в до боли знакомой чаше водопада Мироздания, отфыркиваясь и едва не упустив из рук бесчувственное тело. И тут же взвыла в отчаянье, кляня себя на чем свет стоит. Кинжал благополучно остался валяться на берегу у пруда. Вернуться, оставив Коб-Ора одного, я не могла: просто-напросто не сумею вытащить его на берег.

Вылезти и поискать острый осколок камня возле водоема? Без вариантов по той же причине. Бессилие накрыло удушающей волной, вымораживая способность здраво мыслить.

– Пожалуйста, – взмолилась я, – пожалуйста, Аида, помоги!

Но богиня молчала. «Ладно, ладно, – злость отрезвила меня. – Я тебе это еще припомню!»

И вдруг меня осенило. Никогда не думала, что триллер ворвется в мою жизнь в безвыходной ситуации. Перетащив Коб-Ора повыше, я разместила его голову на своем плече. Задача стояла сложная: удержаться на ногах в чаше водопада, когда от силы падения струй с неведанной высоты вокруг нас вскипает вода.

При этом добыть собственную кровь и напоит ею труп, не проронив ни капли в воды Мироздания. А добывать спасительную влагу я собиралась с помощью зубов: вот и любовь к триллерам пригодилась.

Примерившись к своем запястью, я, зажмурившись, укусила сама себя. Больно, но не до крови. «Да как они в фильмах-то кусками кожу вырывают из плоти!» – взвыла я, злясь на свою беспомощность. Время стремительно уходило. Слезы богини порождений, в виде сине-белого обсидиана опущенные в смертельную рану, уже связали разорванные нити солара.

Но если в ближайшие полминуты я не напою Коб-Ора собственной смешанной кровью и не окуну после этого с головой в воды радужного водопада, все мои усилия пойдут прахом. При этом призвать на помощь ипостаси, частично трансформировавшись, нельзя. Оставались только зубы. Но я-то не вампир! И укус у меня человеческий!

Так-так, тик-так, тик-так. Струи воды вдруг превратились в гигантский маятник, отчитывающий последние секунды окончательной смерти воина. Разозлившись на себя за слабость и забывчивость, я впилась зубами в собственную плоть и стала рвать её на часть, стремясь разодрать кожу до крови. Выла от боли и кусала, вгрызаясь в тело. В висках пульсировало пламя, и я благодарно всхлипнула, чувствуя, как долгожданное бешенство накрывает разум.

С последними каплями отсчета кровь вырвалась на свободу, и я торопливо ткнула запястье в белые губы Коб-Ра. Сама же продолжая выть от тупой пульсирующей боли во всем теле, отступала назад, ближе к каменному бортику, чтобы опереться на него спиной и не дать нам упасть до того момента, как воин сделает первый глоток.

В какой-то момент, подняв глаза к небу, мне показалось, что в тени камней у водопада кто-то стоит и наблюдает за нами. Нет, за мной. За моими отчаянными действиями. Это был тот мужчина из пещеры, разговор с которым мы начали, но чем он закончился для меня, я не ведала.

В пустой голове мелькнула мысль, что начались галлюцинации от потери крови. И я еда не потеряла равновесие, пытаясь разглядеть человека. Но тут безжизненное тело дрогнуло в моих объятьях и мне стало не стало того.

– Пей, пей, черт тебя побери! И все рагары и дракайны тоже! – мне казалось, я завизжала, пытаясь напоить своей призрачной мертвой кровью Коб-Ора, на самом деле голоса не было, горло перехватило и я могла только шевелить губами.

Кадык дернулся и первый глоток покатился в желудок. Воин с трудом сделал второй и третий, а затем разлепил ресницы, вперив бессмысленный взгляд в пылающие радугой небеса.

– Прости, – пошептала я пересохшим ртом, оторвала от мужских порозовевших губ свое запястье, и отступила в сторону, позволяя ожившему Коб-Ору соскользнуть с меня в бассейн.

В последний момент перед погружением в глазах