Бриан де Буагильбер сделал шаг вперед. В его глазах мелькнуло отчаяние.

- Великий Магистр, прошу вас, - взмолился он. - Дайте мне еще один день. Всего один день, чтобы найти этот манускрипт и спасти Ревекку. Я уверен, что Исаак не подведет нас.

Но Робер де Сабле был неумолим. Он резко развернулся к своему подчиненному, и его голос зазвучал жестко и холодно:

- Ты уже достаточно навредил нашему делу своей глупостью и неосмотрительностью, брат Бриан. Я не могу больше потакать твоим прихотям. Суд состоится сегодня, как и было объявлено. Но так и быть, я подожду с окончательным приговором до захода солнца. Если до этого времени защитник еврейки не явится, она будет признана виновной и предана огню, как ведьма и соблазнительница. А теперь иди и готовься.

С этими словами Великий Магистр величественно удалился, оставив Буагильбера наедине с его мрачными мыслями.

Храмовник стоял, словно громом пораженный. Его мощные плечи поникли под тяжестью свалившейся на него ноши. В его душе бушевала буря противоречивых чувств - страх за судьбу любимой женщины, гнев на несправедливость происходящего, стыд за свое бессилие. Он знал, что должен что-то предпринять, чтобы спасти Ревекку от страшной участи. Но что он мог сделать, опутанный клятвами и обязательствами перед своим орденом? Как мог он пойти против воли своего грозного повелителя и духовного отца? В глазах Бриана де Буагильбера мелькнула тоска обреченного человека, смирившегося со своей горькой долей.

Тем временем во внутреннем дворе прецептории уже вовсю кипела работа. Плотники и каменщики возводили помост для совершения Божьего суда. В центре помоста возвышался мрачный столб, к которому должны были привязать обвиняемую. Вокруг столба уже громоздились вязанки хвороста, готовые вспыхнуть жарким пламенем костра. Рядом с помостом расставляли скамьи для судей и знатных гостей. Все было готово для жестокого и неправедного действа.

Ревекку, измученную ночью в холодном и сыром подземелье, вывели из ее темницы и под конвоем вооруженных храмовников повели к месту ее последнего испытания. Гордая дочь Сиона шла, высоко подняв голову, и ее прекрасное лицо не выдавало того смятения и ужаса, которые сжимали ее сердце. Она была одета в простое темное платье, а ее роскошные черные волосы струились по плечам подобно траурному покрывалу. На ее бледных щеках горел лихорадочный румянец, а в огромных темных глазах застыли слезы. Несмотря на весь свой страх, Ревекка не теряла надежды на спасение и продолжала мысленно молиться своему невидимому, но всемогущему Богу.

Когда процессия вступила во двор, вокруг помоста уже собралась внушительная толпа рыцарей Храма в их белоснежных плащах и туниках с нашитыми алыми крестами. Они стояли молча и неподвижно, словно изваяния, и только их глаза пристально следили за приближающейся осужденной, выискивая в ней малейшие признаки колдовства и порока. Сам Великий Магистр в окружении старших братьев ордена восседал на высоком помосте, и его суровый взгляд не предвещал ничего хорошего.

Бриан де Буагильбер, облаченный в полные боевые доспехи с алым плащом храмовника, уже ждал возле помоста. Его мрачное лицо было непроницаемо, словно высеченное из камня, но внутри у него все клокотало от боли и гнева. Он знал, что должен сейчас обвинить Ревекку, женщину, которую продолжал любить вопреки всему, в ужасных грехах и преступлениях. И он ненавидел себя за это, ненавидел ту клятву, которая принуждала его совершить этот подлый и жестокий поступок.

Когда Ревекку подвели к помосту, Бриан де Буагильбер выступил вперед. Его громкий голос эхом разнесся по двору:

- Я, Бриан де Буагильбер, рыцарь святого ордена Храма, обвиняю эту женщину, Ревекку, дочь Исаака из Йорка, в колдовстве, ереси и блуде! Я утверждаю, что она, пользуясь своими дьявольскими чарами, совратила меня и попыталась навести порчу на наш священный орден! Я требую для нее сурового, но справедливого наказания - испытания огнем, дабы сама природа явила нам ее истинную сущность! Если она невиновна, Господь защитит ее от пламени. Если же виновна - огонь очистит ее грешную душу и избавит мир от зла!

С этими словами Бриан де Буагильбер обнажил свой массивный меч и с лязгом воткнул его в землю у подножия помоста, словно в знак обвинения. Ревекка слушала его страстную речь, и слезы катились по ее прекрасному лицу. Она знала, что Бриан любит ее и мучается своим долгом. Но даже сейчас она не держала на него зла - только бесконечную жалость и сострадание.

Великий Магистр поднял руку, призывая собравшихся к тишине. Затем он повернулся к Ревекке и пророкотал:

- Ревекка, дочь Исаака! Ты слышала обвинения, выдвинутые против тебя. Еще раз вопрошаю - признаешь ли ты свою вину перед лицом Господа и людей его?

Ревекка гордо выпрямилась. Ее звонкий голос разнесся над притихшим двором:

- Я отвергаю эти лживые обвинения! Я невиновна перед Богом и людьми! Я требую Божьего суда поединком, дабы доказать свою невиновность силой оружия!

Ее слова вызвали ропот среди собравшихся храмовников. Божий суд поединком считался привилегией рыцарства, и мало кто верил, что какой-нибудь благородный воин согласится сражаться за презренную еврейку.

Великий Магистр скривил губы в жестокой усмешке.

- Что ж, да будет так. Если до захода солнца явится рыцарь, готовый сразиться за твою честь, мы устроим поединок. Но если никто не придет к тебе на помощь, это будет неопровержимым свидетельством твоей вины! Тогда ты взойдешь на костер, и очистительное пламя избавит мир от твоего колдовства и порока!

С этими словами Ревекку грубо схватили и потащили к столбу на помосте. Она не сопротивлялась, только подняла глаза к небу и тихо прошептала молитву на древнем языке своих предков.

В этот миг со стороны раскрытых настежь для прохода окрестного народа на Божий Суд ворот прецептории послышался шум и лязг оружия. Немногочисленные привратники что-то кричали, тщетно пытаясь кого-то остановить. Толпа рыцарей Храма заволновалась и обернулась на нежданных пришельцев.

И вот во двор прецептории, окруженный отрядом вооруженных воинов, въехал величественный всадник. Это был Хьюберт Уолтер, епископ Солсберийский и личный посланник Папы Римского. Рядом с ним на боевых конях восседали Уилфред Айвенго, гордый потомок саксонских танов, и его отец, почтенный тан Седрик Ротервудский. А за ними следовал целый отряд вольных стрелков во главе с легендарным разбойником Робин Худом, грозой всех богатых и власть имущих.

Воцарилась напряженная тишина. Великий Магистр поднялся со своего места, всем своим видом выражая негодование и возмущение.