- Я, Ревекка, дочь Исаака из Йорка, клянусь перед своим единственным Богом и перед всеми вами, что я невиновна в тех грехах и преступлениях, которые мне здесь приписывают! Я не ведьма и не блудница, я лишь слабая и беззащитная женщина, волею судьбы ставшая игрушкой в руках жестокого и похотливого человека. Если на мне и есть какой-то грех, то лишь тот, что я родилась еврейкой. Но разве мой народ не такие же дети Всевышнего, как и вы? Разве наша кровь не такая же алая? Я требую для себя Божьего суда поединком, чтобы с его помощью неопровержимо доказать свою невиновность и чистоту!

Эти смелые и пламенные слова, слетевшие с уст прекрасной пленницы, вызвали в зале новый ропот среди храмовников. Божий суд, или ордалия, был древним обычаем, по которому обвиняемый мог доказать свою невиновность, пройдя испытание огнем или водой. Не каждый день обвиняемые в таких страшных грехах, да еще и иноверцы, осмеливались бросать подобный открытый вызов и требовать священного права на Божий суд. Сам Великий Магистр на какое-то мгновение словно опешил от подобной дерзости. Но он быстро взял себя в руки и скрипнул зубами. Повернувшись к собравшимся, он объявил:

- Братья, судьбе было угодно послать нам испытание. Мы должны быть сильными и мудрыми, чтобы пройти его. Я удаляюсь, чтобы обсудить ситуацию с братом Брианом. А вы, братья, молитесь, чтобы Господь ниспослал нам свою мудрость и защиту.

С этими словами Великий Магистр покинул зал в сопровождении Бриана де Буагильбера. Оставшиеся храмовники молча переглядывались, ощущая, что они стоят на пороге событий, которые могут потрясти сами основы их ордена.

В своих личных покоях Великий Магистр яростно обрушился на Бриана.

- Безумец!" гремел он. - Своей похотью и неосмотрительностью ты поставил под угрозу весь наш план! А где манускрипт? Где ключ к нашему триумфу?

Бриан стоял, опустив голову. Он понимал, что его поступки были недостойны рыцаря и монаха. Но огонь, горевший в его сердце при мысли о прекрасной Ревекке, не желал угасать.

- Великий Магистр," сказал он тихо. - Манускрипт должен доставить отец девушки, Исаак из Йорка. Я отпустил его именно с этой целью.

Робер де Сабле на мгновение закрыл глаза, будто пытаясь сдержать свой гнев.

- Хорошо," сказал он наконец. - Мы должны любой ценой заполучить этот манускрипт. А что касается девушки... Мы не можем отпустить ее просто так. Это будет выглядеть как признание нашей вины. Нет, мы должны довести суд до конца. Ты обвинишь ее в колдовстве перед лицом всех братьев. А я обещаю, что если ее отец принесет манускрипт, я лично прослежу, чтобы с ней ничего не случилось.

Бриан вздрогнул. Обвинить Ревекку в колдовстве означало почти наверняка обречь ее на смерть. Но перечить Великому Магистру он не посмел.

- Да будет так, - сказал он глухо. - Я сделаю, как вы приказываете, Великий Магистр.

Черех некоторое время в зале совета рыцари Храма вновь занимали свои места. В центр зала вывели Ревекку. Несмотря на страх и усталость, она держалась с достоинством, присущим ее гордому народу.

Великий Магистр открыл заседание.

- Братья," начал он торжественно. - Перед нами стоит женщина, обвиняемая в ужасном преступлении колдовства и совращения одного из наших братьев. Брат Бриан, выдвинь свое обвинение перед лицом Господа и этого святого собрания.

Бриан вышел вперед. На его лице читалась внутренняя борьба, но голос звучал твердо.

- Я, Бриан де Буагильбер, рыцарь ордена Храма, обвиняю эту женщину, Ревекку, дочь Исаака из Йорка, в колдовстве и попытке совращения. Я требую, чтобы она была судима по всей строгости нашего святого закона.

В зале воцарилась тишина. Все взоры обратились к Ревекке. Она глубоко вздохнула и вышла вперед.

- Господа рыцари, - начала она звонким голосом. - Я, Ревекка, дочь Исаака из Йорка, клянусь перед лицом Всевышнего, что я невиновна в предъявленных мне обвинениях. Я требую Божьего суда, чтобы доказать свою невиновность.

Ее слова эхом разнеслись под сводами зала. Рыцари зашептались между собой. Они знали, что теперь решение должен принять Великий Магистр.

Робер де Сабле поднялся со своего места.

- Да будет так, - произнес он торжественно. - Божий суд состоится послезавтра на рассвете. Если обвиняемая сможет найти рыцаря, готового сразиться за нее, и он победит сэра Бриана, она будет считаться невиновной. Если нет - она будет признана виновной и понесет заслуженное наказание.

С этими словами он объявил заседание закрытым. Ревекку увели обратно в темницу, а храмовники разошлись, обсуждая между собой неожиданный поворот событий.

А в темнице в эту ночь одинокая еврейская девушка стояла на коленях и горячо молилась, обращаясь к своему далекому и загадочному Богу. Из ее прекрасных темных глаз катились слезы, но голос не дрожал. Она просила не за себя, а за того, кого продолжала любить вопреки всему. За того, кто так жестоко обошелся с ней, но кого она не могла возненавидеть. Она молила Всевышнего не о собственном спасении, а о том, чтобы Он смягчил ожесточенное сердце ее врага и судьи. Чтобы Он направил его на путь света и добра. И чтобы даровал ей мужество принять то, что будет Ему угодно ниспослать ей завтра, не дрогнув и не отступив от веры своих отцов.

Глава 25: Правосудие и разоблачение

Утро в прецептории Темплстоу выдалось хмурым и тревожным. Тяжелые свинцовые тучи нависали над древними каменными стенами, предвещая скорую грозу. Во дворе царило непривычное оживление - слуги и оруженосцы сновали туда-сюда, готовясь к необычному событию.

В это самое время в покоях Великого Магистра ордена Храма происходил напряженный разговор. Робер де Сабле, облаченный в свои лучшие одеяния, мерил шагами богато убранную комнату. Его мощная фигура излучала силу и решительность, но в глазах мелькали тревожные огоньки. Напротив него стоял Бриан де Буагильбер, бледный и взволнованный.

- Брат Бриан,- обратился к нему Великий Магистр, пронизывая того тяжелым взглядом. - Прибыл ли Исаак из Йорка с манускриптом, который мы ждем?

Бриан сглотнул и отрицательно покачал головой. - Нет, Великий Магистр. О нем нет никаких вестей.

Робер де Сабле нахмурился. Его рука невольно потянулась к массивному мечу на поясе.

- Плохо, - процедил он сквозь зубы. - Очень плохо. Мы не можем больше ждать. Божий суд над этой