Шрифт:
Закладка:
От этих горьких размышлений храмовника отвлек скрип открывающейся двери. На пороге камеры возник Хьюберт Уолтер собственной персоной, облаченный в роскошные епископские одежды. Его проницательные глаза цепко оглядели закованного в цепи пленника, словно пытаясь проникнуть в самые затаенные глубины его мятежной души.
- Бриан де Буагильбер, - произнес прелат металлическим голосом, от которого по спине храмовника пробежал невольный холодок. - Вот мы и встретились лицом к лицу. Я давно подозревал, что ваш орден плетет какие-то козни за спиной Святой Церкви и ее верных слуг. Но даже в самых смелых своих предположениях я не мог представить, что вы решитесь на столь чудовищное святотатство и богохульство.
Бриан вздернул подбородок, пытаясь сохранить остатки достоинства.
- Ваше преосвященство, - процедил он сквозь зубы. - Я не понимаю, о чем вы говорите. Орден Храма всегда был и останется верным слугой Господа нашего и защитником Святой Земли от неверных. Все обвинения против меня и моих собратьев являются наглой ложью и клеветой.
Хьюберт Уолтер усмехнулся и покачал головой.
- Неужели? А как же манускрипт, который вы с таким тщанием подделали и пытались использовать в своих гнусных целях? Знаете ли вы, что мне известно о вашем заговоре из первых уст - от самого султана Саладина, допросившего еврейского мастера, изготовившего для вас эту фальшивку?
Бриан вздрогнул, словно от удара хлыстом. Так вот кто разрушил их безупречный план! Коварный сарацин, случайно узнавший их тайну, предал ее врагу!
- Я вижу, вы начинаете понимать всю безнадежность своего положения, - ровным голосом продолжал Хьюберт Уолтер. - Теперь ответьте мне, сэр Бриан. Чья это была идея - захватить власть над христианским миром столь гнусным и вероломным способом? Кто были ваши сообщники в этом грязном деле? И что вы собирались делать потом, если бы ваш замысел удался?
Бриан закрыл глаза, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног. Он понимал, что отпираться бесполезно. Папский легат знал слишком много, и у него явно были неопровержимые доказательства их вины. Единственное, что оставалось храмовнику — это встретить свою судьбу с высоко поднятой головой, как подобает истинному рыцарю.
- Ваше преосвященство, - глухо произнес он, открывая глаза и глядя прямо в лицо своему обвинителю. - Вы правы. Я не стану более запираться и лгать. Это была моя идея - подделать манускрипт и использовать его для низложения Папы Римского и возвышения нашего ордена. Я уговорил Великого Магистра Робера де Сабле поддержать этот план и посвятил в него нескольких самых доверенных собратьев. Мы рассчитывали, что император Генрих VI поверит в подлинность документа и начнет действовать в наших интересах. А потом, захватив бразды правления над Церковью, мы бы создали новый мировой порядок, где власть принадлежала бы сильным и достойным, а не продажным и лицемерным прелатам.
Голос Бриана де Буагильбера окреп и зазвучал с вызовом. Теперь, когда ему нечего было терять, он решил высказать все, что накипело в его душе за долгие годы тайных сомнений и противоречий.
- Да, я раскаиваюсь в своих грехах и готов понести заслуженную кару. Но знайте, ваше преосвященство, что я действовал из самых чистых и благородных побуждений. Я хотел очистить нашу Святую Церковь от скверны и превратить ее в оплот истинной веры и добродетели. Я хотел, чтобы на земле восторжествовали закон и справедливость, как заповедовал нам Спаситель. И ради этой высокой цели я был готов пожертвовать всем - даже своей честью и жизнью.
Хьюберт Уолтер долго молчал, пристально глядя в пылающие глаза храмовника. Потом он тяжело вздохнул и произнес:
- Что ж, сэр Бриан. Ваше чистосердечное признание и искреннее раскаяние делают вам честь. Но вы должны понимать, что совершили тягчайшее преступление против Бога и людей. И справедливость требует, чтобы вы понесли суровое наказание, дабы искупить свою вину и послужить назиданием другим.
Бриан де Буагильбер гордо выпрямился, насколько позволяли сковывающие его цепи.
- Я готов принять любую кару, ваше преосвященство. Я давно примирился с мыслью о смерти и не боюсь предстать перед Всевышним. Но я прошу вас об одном одолжении. Позвольте мне умереть как рыцарю и воину, с мечом в руке, а не как последнему преступнику на эшафоте. Это единственное, о чем я прошу напоследок.
В его голосе звучала неподдельная мольба, и Хьюберт Уолтер не мог не почувствовать невольного уважения к этому отважному и заблуждающемуся человеку. И такой исход дела также более соответствовал нежеланию Уолтера выносить на публику материалы этого ужасного дела. А так – концы в воду. А Великий Магистр и так уже полностью у него в руках.
- Что же, это я могу обещать вам, сэр Бриан, - медленно произнес он.
Бриан де Буагильбер смиренно склонил голову.
- Благодарю вас, ваше преосвященство. Я принимаю ваш приговор и готов безропотно нести свой крест. Да свершится надо мной воля Господня.
Хьюберт Уолтер кивнул и направился к двери. Но на пороге он задержался и обернулся к храмовнику.
- Я буду молиться за вашу грешную душу, сэр Бриан. И за души ваших собратьев, вовлеченных в этот нечестивый заговор. Быть может, Всемилостивый Создатель сжалится над вами и дарует вам прощение и вечный покой.
С этими словами папский легат вышел из камеры, оставив Бриана де Буагильбера наедине с его горькими мыслями и запоздалым раскаянием. А сам он направился в покои, отведенные ему в прецептории, погруженный в тяжелые раздумья.
Хьюберт Уолтер понимал, что разоблачение заговора тамплиеров было лишь первым шагом на долгом и трудном пути искоренения скверны и лжи, поразивших Святую Церковь. Теперь ему предстояла нелегкая задача - провести тщательное расследование, доискаться до корней зла и предать виновных заслуженному наказанию. Причем сделать это, привлекая как можно меньше внимания к делу, дабы не скомпрометировать Святой Престол.
Но епископ Солсберийский был готов к этому нелегкому испытанию. Он знал, что на его стороне правда, справедливость и сам Господь. И пока в его сердце горел огонь истинной веры и любви к ближним, он был способен свернуть горы и обратить в прах любое зло и нечестие. С этой непоколебимой решимостью Хьюберт
