Шрифт:
Закладка:
Почему-то сейчас я с особенной ясностью понимаю, сколько всего он сделал для меня за такой короткий промежуток времени. Он ведь не должен был. Его семья заплатила по счетам, а меня Максиму по-сути навязал собственный отец, но он всегда относился ко мне с уважением и симпатией. Почему я не ценила этого с самого начала?
Надо взять себя в руки. Нельзя раскисать. А вдруг муж вернется прямо сейчас и увидит меня в таком состоянии? Сегодня ведь его день рождения. В такой день мне нельзя быть эгоисткой и думать о себе — лучше сделать что-то для него.
Я решительно поднимаюсь с пола и иду на кухню. Максим любит завтракать, а еще ему нравятся мои панкейки. Поэтому я сейчас сварю свежий кофе, испеку блинчики и когда он придет, а это наверняка случится очень скоро, потому что он бы не уехал далеко, не предупредив, я встречу его с улыбкой и поздравлениями.
Через полчаса у меня сервирован стол, а по кухне разносятся ароматы свежей выпечки. Но Максима нет. Он не возвращается ни через полчаса. Ни через час. Ни через три.
В конец перенервничав, я сдаюсь и набираю его номер. Если он не ответит или скажет больше его не беспокоить, что ж, я хотя бы буду знать наверняка, что все кончено.
— Да, слушаю тебя, — обезличенное приветствие больно ранит меня в самое сердце.
— Привет. С днем рождения, — бормочу я, чувствуя себя в этот момент полной дурой.
— Спасибо, Влада, — его голос немного смягчается, но следующие слова вводят меня в ступор: — Я немного занят. У тебя что-то срочное?
У меня ощущение, словно меня пнули в живот. Я ожидала чего угодно, но только ни этих слов. Злости, может быть, но точно не подчеркнутого равнодушия, с которым Максим пытается от меня отделаться.
— Я хотела узнать, когда ты приедешь домой, — мой голос дрожит, но я ровным счетом ничего не могу с этим сделать.
— Пока не могу. Ближе к вечеру.
— А как же твоя вечеринка? — шепчу в смятении.
Он раздраженно вздыхает.
— К семи я думаю освобожусь.
Нажав на отбой, я долго стою на месте, сжимая в руках телефон. Максим меня не простил. И не простит, наверное. Раньше несмотря на занятость, он всегда находил для меня время, а теперь нет.
Может быть, мне нужно съехать, и это его завуалированная просьба сделать это, пока его нет дома? Нет, глупости. Он бы сказал об этом прямо. В конце концов, он правда может быть занят.
Я отказываюсь думать, какие дела могут быть у него субботним утром. Не хочу, но воображение услужливо рисует мне картины, на которых Максим нежится в объятиях Лики. Что если он сейчас с ней?
Голова идет кругом, но я не позволяю себе придаваться унынию. Решительно выкидываю завтрак в мусорное ведро и возвращаюсь в спальню. Утро я хотела посвятить Максиму, но день — для мамы. Ведь сегодня и ее день рождения тоже.
В комнате я переодеваюсь в джинсы и белую рубашку, собираю волосы в высокий хвост и подкрашиваю ресницы. Специально это делаю, чтобы не расплакаться — тушь удержит меня от бесполезного расстройства.
Мой взгляд попадает на тумбочку, на которой стоит небольшая коробка с подарком, который я купила для Максима. Немного поразмыслив, я беру ее в руки и отношу в спальню мужа. Понятия не имею, во сколько освободится Максим, но когда он приедет, он точно его увидит. Не возить же мне его с собой?
Глава 40
Я захожу к маме в палату за несколько минут до того, как медбрат заканчивает физиотерапию. Жду, пока он оставит нас наедине, и тогда подхожу к кровати и нежно целую ее в щеку.
— С днем рождения, мама, — шепчу ласково. — Пожалуйста, возвращайся поскорее, ты так мне нужна.
Вытерев тыльной стороной ладони одинокую слезинку, я достаю из сумки телефон и открываю на нем музыкальный плей-лист, который составила специально для этого дня. В нем несколько любимых маминых мелодий, которыми я планирую нарушить тишину больничной палаты в этот особенный день.
— Узнаешь эту песню, мам? — спрашиваю, не в состоянии сдержать ностальгическую улыбку от нахлынувших приятных воспоминаний. — Мы вместе танцевали под нее на дне рождении папы в Сорренто. Помнишь?
— Я помню.
Резко оборачиваюсь и замираю, когда в дверном приеме вижу внушительную фигуру отца, сжимающего в руках букет изумительных лилий, которые так любила мама. В этой палате я видела его лишь однажды, много месяцев назад, когда мы только перевезли сюда маму на реабилитацию.
— Здравствуй, папа, — говорю сдержанно, ощущая как болезненно сжимается сердце.
Он молча проходит в комнату, небрежно бросая цветы на тумбочку у двери, и останавливается у кровати, на которой отдыхает мама.
Его лицо серое и грустное, с нашей последней встречи он как-то осунулся и помрачнел. И я впервые не чувствую на него обиду — лишь сожаление, что наши отношения зашли в тупик. Если бы мама была с нами, этого бы никогда не произошло.
— Я… Я поставлю цветы, — бормочу я смущенно.
Достав из шкафа вазу, которую сама привезла сюда много месяцев назад, я беру букет и иду в ванную. Когда выхожу, отец стоит у кровати, бережно держа маму за руку.
От этой картины у меня вновь увлажняются глаза. Боже, я стала такой плаксой!
Заметив меня, отец осторожно выпускает мамину ладонь и переводит на меня настороженный взгляд.
Кажется, он волнуется.
— Красивые цветы, — говорю я, чтобы сгладить возникшую неловкость. — Маме бы понравились.
— У тебя все хорошо? — спрашивает отец с неподдельным волнением в голосе. — Ты выглядишь расстроенной, Влада.
Я не собиралась вести беседу на эту тему здесь и сейчас, но его участие поджигает фитиль моего спокойствия.
— А чего ты ожидал? — резко бросаю я. — Что я буду выглядеть как счастливая невеста?
Мой удар попадает в цель, потому что отец мрачнеет.
— Я думал, вы с Максимом нашли общий язык, — говорит он спокойно.
— Правда? И с чего ты так решил?
— Я говорил с ним, — признается он. — Несколько раз.
— Зачем?
— Я волновался, а ты игнорировала мои звонки.
— Разве это тебя удивляет после того, что ты сделал?
— Нет, — это краткий ответ, в котором мне слышится сожаление, раскаяние и горечь, окончательно меня ломает.
Я отворачиваюсь к окну, отчаянно пытаясь удержать рвущееся из груди рыдание, но когда на плечи опускаются руки
