отрицательно мотаю головой. — Это твой праздник. И я с радостью разделю его с тобой.

— С радостью? — беззлобно подшучивает он в попытке разрядить обстановку. — А говорила, что я тебе противен.

— Ты тоже много чего говорил, — огрызаюсь смущенно.

— Может и говорил, — соглашается Максим. — Но никогда не скрывал, что ты мне нравишься. Тот твой наряд из машины мне до сих пор в эротических снах видится.

Я густо краснею и, чтобы занять руки, беру кружку и делаю глоток чая, обжигающий мне язык.

— Я тогда со съемки ехала, — говорю в свое оправдание, со стыдом вспоминая короткую клетчатую юбку и рубашку с глубоким вырезом. — Сама бы я так никогда не оделась.

— А мне, ты знаешь, очень зашло, — глаза Максима насмешливо смотрят на меня поверх чашки. — Хорошо, что та съемка у тебя случилась до нашего знакомства. Сейчас подобный вид не вызвал бы у меня такого энтузиазма. Разве что, ты оделась бы так дома, чтобы порадовать меня после работы.

— Извращенец! — бросаю я.

— Нормальный мужик, — парирует он с широкой улыбкой.

— Я, кстати, решила, что моей модельной карьере пришло время положить конец.

— Правда? — Максим в удивлении вскидывает брови. — Не подумай, что меня это не устраивает — наоборот, но позволь спросить, почему ты приняла такое решение? Помнится, ты говорила, что у этой работы есть свои плюсы.

От нервозности я начинаю неловко ерзать на стуле. Настоящую причину, подтолкнувшую меня к этому давно назревающему решению, я озвучить, конечно, не смогу. Есть у меня предчувствие, что Максим придет в ярость, если узнает про мою спонтанную съемку с Костей.

— Поняла, что время пришло, — говорю максимально правдиво. — Хочу в этом году сосредоточится на учебе, а получу диплом — буду искать работу по специальности.

— Напомни мне, на кого ты учишься? Что-то связанное с международными отношениями? — Максим трет переносицу, словно пытается что-то вспомнить.

— Нет. Я поступала в МГИМО, отучилась год и потом перевелась, — признаюсь я. — Это было не для меня. Отец был в ярости, когда я перевелась в педагогический.

— Педагогический? — он с удивлением смотрит на меня. — Считаешь, это своим призванием?

— По крайней мере, это мне интересно.

— Нетипичный выбор для девушки твоего круга. Почему ты выбрала эту профессию?

Я рассеянно пожимаю плечами.

— Хотела изменить мир? — отвечаю с немного грустной улыбкой. — Я учусь на кафедре дошкольной педагогики и психологии. В этом возрасте мы взрослые еще можем направлять детей в русло созидания, а не разрушения. Если я смогу изменить жизнь хотя бы одного ребенка, который попал в трудную ситуацию, — значит, все не напрасно.

Максим с минуту молчит, да и я тоже не знаю, что сказать. Даже не ожидала, что выпалю все это. Отец всегда считал профессию дошкольного психолога недостойной для дочери министра, так что я привыкла не говорить об этом.

— Знаешь, Влада, — говорит Максим, наконец. — Ты меня сейчас по-настоящему поразила.

— Считаешь, что я глупая? — иронично интересуюсь я. — Не стесняйся, отец тоже так говорит.

— Считаю, что ты великолепная, — он смотрит на меня абсолютно серьезно, в зеленых глазах — ни следа насмешки или презрения. Напротив, я вижу там восхищение. — А твой отец просто дурак. Доедай и пойдем спать. Ты выглядишь усталой, да и мне завтра рано вставать — меня ждут в офисе. За время моей командировки много дел накопилось.

Я послушно доедаю бутерброд и отодвигаю тарелку. Максим быстро ставит посуду в посудомоечную машину и берет меня за руку. И когда наши пальцы переплетаются, я вдруг понимаю, что на глазах выступают слезы. На этот раз не слезы печали, обиды или злости — это слезы благодарности.

Глава 37

Максим

— Максим Игоревич, ваш кофе, — моя помощница Людмила ставит на стол кружку, от которой все еще поднимается пар, и деликатно отходит. — Еще что-то нужно?

— Спасибо, нет, — я качаю головой. — Иди домой. Отчет до понедельника подождет.

— Хорошо, — на ее лице вспыхивает улыбка, а резкий выдох выдает явное облегчение. — Спасибо вам. И хороший выходных.

Когда помощница выходит за дверь, я делаю глоток кофе и откидываю голову на спинку кресла. На самом деле, мне тоже пора идти: останавливает лишь то, что за рабочую неделю в Москве дел у меня существенно не убавилось, да и Влада вряд ли дома — она предупредила, что после университета должна встретиться с подругой, которая вернулась из заграничного отдыха.

При мысли о Владе я невольно улыбаюсь. Путь ее появления в моей жизни иначе как безумным не назовешь, но спустя несколько недель я даже не представляю каково это — быть без нее. Каждый день она умудряется удивлять меня — своей искренностью, глубиной, ценностями. Тем, как откликается на мое присутствие, как ее тело идеально подходит моему. Я не новичок в сексе и знаю в нем толк, но с ней он за гранью простого удовольствия. Это как жгучая необходимость и одержимость, которая приводит к сумасшедшей разрядке, после которой жажда не уменьшается — наоборот, хочется еще.

Тихий стук в дверь заставляет меня опустить кружку на стол и выпрямится в кресле. Я удивленно вскидываю брови, когда в дверях кабинета появляется отец.

— Задерживаешься, — говорит он строго, но тут же смягчает тон улыбкой.

— Ты тоже, — замечаю я.

— Я на встрече был и ноутбук заехал забрать, чтобы не приезжать в выходные. А у тебя какая причина?

— Влады нет дома, — признаюсь я. — Решил, что могу закрыть некоторые рабочие вопросы в тишине вечернего офиса.

— Аааа, Влада, — отец снисходительно усмехается и опускается в кресло. — Та самая, которую ты собирался через месяц после женитьбы отпустить.

— Это вряд ли, — коротко замечаю я.

Наверное, я с самого начала знал, что не откажусь от нее, просто тогда было проще убедить себя в обратном — слишком сильными и противоречивыми были эмоции от наших с ней встреч, а я к такому просто не был готов.

— Мама ждет вас в гости. Все уши мне прожужжала, что ты вернулся из Салехарда, а домой не приезжаешь.

— Я знаю, пап, я разговаривал с ней сегодня. Может быть, завтра с утра заедем, но я не обещаю. С Владой надо обсудить. Если нет — в воскресенье.

— День рождения отмечать будешь?

— Алекс Ди Анджело предложил мне в его ресторане собраться, — отвечаю я. — Так, без размаха, буквально десять человек будет.

— Знаю я твои «без размаха», — добродушно ворчит отец. — Ладно, я поеду домой. Мама ждет.

Я киваю и встаю, чтобы проводить отца, но тут он вдруг останавливается.

— А я что заходил-то? — говорит он, бросая на стол